Погладив Амелию по голове, он попрощался с ними и направился в сторону дома.
— Расскажи мне все, — прошептала Лекси.
— Нечего рассказывать, — ответила Девин, сев на бревно рядом с ней. — Я отлично спала.
— Одна?
Девин закатила глаза:
— Разумеется, одна. Что он тебе сказал?
— Ничего. — Лекси покачала головой. — Кстати, он не такой негодяй, каким я его считала.
Девин прекрасно понимала подругу. В Лукасе есть что-то обезоруживающее. Но разве Моника не думала то же самое о Конраде вопреки всем статьям в прессе? Этот путь весьма опасен.
— Он пытается отобрать у меня Амелию, — напомнила Девин Лекси.
— Устрой в суде соревнование, кто быстрее поменяет малышке подгузник. Уверена, ты выиграешь.
— Здесь нет ничего смешного.
Посерьезнев, Лекси уставилась на мерцающую на солнце воду:
— Я знаю. Мне самой хочется, чтобы он был мерзавцем и я могла бы его ненавидеть.
— Тебе не нужно его ненавидеть. — Девин посмотрела на лодки у дальнего берега. — Мне просто нужно его победить.
Лекси накрыла ее ладонь своей:
— Ты победишь.
— Я в этом не так уверена. Лукас что-то замышляет. — Она знала, что если пойдет с ним на бал, то потом об этом пожалеет. Однако мысль о вечеринке и танцах вызвала у нее улыбку. — Но я не прочь немного повеселиться. Знаешь, я сказала ему, что больше не буду с ним целоваться.
— Серьезно?
Девин решительно кивнула. Последнее, что ей нужно, — это снова оказаться в объятиях Лукаса. Прогнав волнующий образ, она начала играть с Амелией.
Итак, с формальной точки зрения она снова находилась в руках Лукаса, но на этот раз они просто танцевали. Лукас двигался грациозно и уверенно. Он был поразительно красив в смокинге и бабочке.
Бальный зал в «Сатерн клаб» с тридцатифутовыми потолками, мраморными колоннами по периметру и бронзовыми канделябрами был просторным и светлым. На ужин подали тихоокеанский лосось и мусс из белого шоколада.
С одной стороны к залу примыкало патио, откуда открывался вид на Пьюджет-Саунд. Мимо проплывали круизные и грузовые суда и яхты, а вдалеке мерцали огни Банбридж-Айленда.
После того как она несколько месяцев не отходила ни на шаг от маленького ребенка, Девин чувствовала себя сказочной принцессой. Она даже купила себе новое платье, но ни за что не признается в этом Лукасу. Оно было из медно-красного атласа, с облегающим корсажем без бретелек и свободной юбкой до колен. К нему она надела босоножки со стразами и комплект из серебряного колье и серег, одолженный у Лекси.
Чувствовать себя красивой так приятно.
— Первая няня придет на собеседование завтра в десять утра, — напомнил ей Лукас.
Нахмурившись, Девин посмотрела на него:
— Ты умеешь испортить настроение.
— У тебя есть настроение?
— Конечно. Его создает музыка, хорошая еда, шампанское…
— И красивые женщины, — добавил он с озорной улыбкой.
— И красивые мужчины, — сказала она, проигнорировав его комплимент.
— Спасибо.
— Я говорила вообще.
— А я говорил о тебе.
Девин споткнулась. Ей не хотелось, чтобы разговор направился в это русло.
— Ты отлично выглядишь, Девин.
Ей следовало отвернуться, но она не смогла себя заставить. Она знала, что это всего лишь дежурный комплимент, обычное проявление учтивости по отношению к женщине, которую он пригласил на вечер. Приди она сюда сама по себе, он не заметил бы ее среди всех этих супермоделей и жен миллиардеров в платьях от-кутюр и драгоценностях стоимостью сотни тысяч долларов.
— Полагаю, тебе следует ответить «спасибо», — прошептал он ей на ухо.
Девин сглотнула:
— Спасибо.
Лукас выпрямился и улыбнулся.
— Это нечестно, — сказала она.
В его глазах по-прежнему горели лукавые огоньки.
— Нечестно?
На этот раз она сама придвинулась к нему:
— Ты мне пообещал.
— Не делать тебе комплиментов?
— Не… — Она не смогла подобрать подходящих слов. — Мы договорились, что это не свидание.
Лукас пожал плечами:
— Ты сама не захотела говорить о нянях.
— Хорошо. Давай говорить о нянях.
— И портить тебе настроение?
— Приступай.
Уж лучше говорить о нянях, чем воображать себя принцессой и мечтать о несбыточном!
— Первое собеседование начнется в десять, — сказал Лукас.
— Надеюсь, среди кандидаток не будет злобных надзирательниц.
— Я сообщил агентству о твоих и моих предпочтениях. Нам пришлют нянь, которые свободны в данный момент.
Его ответ вполне удовлетворил Девин. Они немного потанцевали молча, затем Девин неожиданно для себя спросила:
— У тебя была няня, Лукас?
— Да, несколько.
— Они тебе нравились?
— Иногда.
— Что это значит?
— Это значит, что няни не любят, когда их подопечные лазают по деревьям, бросаются камнями и гоняют на велосипедах.
Девин не смогла сдержать улыбку:
— Я так поняла, ты делал все эти вещи?
— Эти и многие другие. И Конрад тоже. Сейчас я понимаю, почему няни у нас надолго не задерживались. — Оркестр заиграл медленную мелодию, и Лукас придвинул ее ближе к себе. — А у тебя была няня?
Девин покачала головой.
— Какой ты была в детстве?
— Не знаю. Наверное, обычной.
— Ты росла в Лейк-Вестмайр?
— Да. В том же самом доме, в котором живу сейчас. Отец ушел из семьи много лет назад, и нас с Моникой растила мама. Мы плавали, строили песочные замки и кукольные домики, пекли пироги.
Девин уехала из Лейк-Вестмайр учиться в колледже. Она вернулась пять лет назад, когда у ее матери обнаружили рак.
Прогнав мучительные воспоминания, она сосредоточилась на более приятных:
— Когда мы с Моникой были подростками, мы с друзьями любили жечь костры в парке у Санни-Бэй.
— И целоваться с мальчиками? — произнес Лукас дразнящим тоном.
— Тони Макгвайр. Девятый класс. Он поцарапал мне нос своими очками.
Лукас рассмеялся.
— Полагаю, твой первый поцелуй тоже не был идеальным, — сказала она.
— Можешь сама оценить. У меня есть видеозапись.
