Протянув руку, он убрал ей за ухо выбившуюся прядь волос:
— Значит, ты действительно находишь меня привлекательным?
— Да, — осторожно ответила она, понимая, к чему может привести этот разговор.
Он провел подушечкой большого пальца по ее щеке, и ее сердце учащенно забилось от этого нежного прикосновения. Все же она нашла в себе силы и схватила его за запястье, чтобы положить этому конец.
Ей это не удалось. Его губы растянулись в улыбке, палец заскользил вниз по ее шее.
— Как далеко ты готова зайти, чтобы меня отвлечь? — спросил он.
Девин сглотнула:
— Зачем мне тебя отвлекать?
Он придвинулся ближе:
— Ты замышляешь что-то нехорошее.
— Я же говорила тебе, что заблудилась. — Это прозвучало еще глупее, чем в первый раз, но других оправданий у нее не было.
— Ты случайно забрела в гардеробную Конрада?
— Да.
— Тебе повезло, что я легко умею прощать.
— Ха!
Взяв у нее альбом, Лукас положил его на пол:
— Я уже тебя простил.
— Но я ничего не сделала.
— Тогда почему твоя шея покрыта красными пятнами?
Девин машинально приложила ладонь к своей шее, и Лукас улыбнулся:
— Надеюсь, мне никогда не понадобится, чтобы ты лгала ради меня.
— Это кажется маловероятным, — фыркнула она.
Вместо того чтобы продолжать спорить, он взял альбом и перевернул страницу:
— Вы обе здесь очень красивые.
Девин посмотрела на снимок, на котором были они с сестрой.
— Мы порвали и выбросили все наши фотографии, — призналась она.
— Правда?
Она кивнула:
— И мое платье тоже.
— Должно быть, Моника была вне себя от ярости. — Перевернув страницу, он посмотрел на фото, на котором жених и невеста резали торт. Их улыбки казались такими искренними.
— Ты можешь ее винить?
— Она совершила ужасную ошибку.
— Выйдя замуж за Конрада?
Лукас толкнул ее плечом:
— Именно это я и имел в виду.
— Видимо, ты решил наконец быть честным. — Она пожала плечами.
Недоверчиво покачав головой, он захлопнул альбом и положил его обратно на полку. Затем, к удивлению Девин, его ладонь легла ей сзади на шею. Она была теплой, взгляд — пристальным, а от его бархатного голоса внутри у нее все затрепетало.
— Должно быть, ты самая несносная женщина на планете.
— Что? — язвительно бросила она, стараясь сохранять самообладание. — Неужели женщины, с которыми ты обычно имеешь дело, тебе не противоречат?
Он придвинулся еще ближе, и его губы изогнулись в сексуальной полуулыбке.
— В моих объятиях они вообще перестают разговаривать.
— Ты предпочитаешь, чтобы все было именно так?
— Так проще целоваться.
— Не смей!
— Почему?
— Потому что ты обещал.
— Я ничего тебе не обещал.
Девин приказала себе оставаться сильной:
— Прояви хоть немного уважения.
— К чему?
— К месту, где мы находимся, — тихо ответила она.
— Ты никогда не занималась любовью во встроенном гардеробе?
«Конечно нет!»
Она прижала ладонь к его груди, чтобы его оттолкнуть:
— А ты?
— Не помню.
— Ты шутишь?
— Это довольно большой гардероб, — сказал он, проигнорировав ее вопрос, затем потрогал ковер, словно проверяя его мягкость.
— Наше перемирие закончилось, — напомнила ему Девин, глядя на дверь. Она была уверена, что сможет выбраться. Что это правильное решение.
— Я собираюсь заключить новое перемирие.
— Лукас, будь серьезным.
— Что заставляет тебя думать, что я шучу?
— Я говорю «нет».
Он отстранился, затем, поднявшись, протянул ей руку:
— Пойдем.
Девин была рада, что они не занялись любовью. По крайней мере, она тщательно пыталась себя в этом убедить.
Она взялась за его руку, он помог ей встать и вывел сначала из гардеробной, затем из спальни Конрада.
— Отныне эта комната будет заперта на ключ, — предупредил он, закрывая за ними дверь.
Глава 8
Девин не умела вскрывать замки, поэтому попасть в комнату Конрада больше не могла. Одно ей было ясно: раз Лукас запер спальню брата, она могла там что-то найти. Если братья были в сговоре, возможно, в комнате Лукаса тоже есть что-нибудь интересное.
До слушания по делу об опеке осталось всего две недели. В остальных комнатах она ничего не нашла. Персонал был предан памяти Конрада. Никто не сказал о нем ни одного плохого слова. Похоже, все думали, что они с Моникой любили друг друга.
Поэтому Девин ничего не осталось, кроме как проникнуть в комнату Лукаса. Подождав, когда он уедет в офис, она попросила Лекси снова отвлечь Байрона. Сегодня он надел плавки и присоединился к ней в бассейне. Девин знала, что вечером получит подробный отчет об этом купании.
Тереза оказалась настоящим подарком судьбы. Она вызвалась прогуляться с Амелией до конюшни и показать ей лошадей.
В коридоре на втором этаже северного крыла было тихо. Девин, затаив дыхание, повернула дверную ручку. Механизм щелкнул, и дверь комнаты Лукаса открылась.
Собравшись с духом, она сделала большой шаг внутрь, захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и огляделась по сторонам.
Комната имела форму прямоугольника. Она чуть уступала в размерах спальне Конрада, но благодаря высоким потолкам и большому количеству окон казалась просторнее. В центре стоял большой кремовый диван, возле стеклянной балконной двери — горшки с растениями. Пол был из полированной кленовой древесины, шторы и покрывала были изумрудно-зелеными с золотой отделкой.
Девин удивилась, когда увидела на бледно-зеленых стенах семейные фотографии. Среди них было старое фото пожилой пары, очевидно, родителей Конрада и Лукаса, несколько детских снимков братьев и один, изображающий седовласого мужчину. Девин не сомневалась, что это прадедушка Амелии, завещавший ей свои акции.
Еще там был портрет Конрада и Моники, которого Девин никогда раньше не видела. Моника в розовом атласном платье с глубоким вырезом сидела в кресле, а за спиной у нее стоял Конрад в смокинге.
Интересно, по какому случаю они так нарядно оделись? Это было чье-то торжество или, может, благотворительный бал?
