Сейчас Алекс был к ней добр, потому что в глубине души был порядочным человеком. Казалось, она ему нравилась. Временами — даже очень. Но она не станет предаваться пустым иллюзиям. Они оба знали, что он не влюбится в некрасивую Эмму Маккинли только потому, что она станет его женой.
У Эммы защемило сердце, когда она заставила себя сказать неприкрытую правду.
— Не притворяйся, что для тебя это значит больше, чем обычное деловое соглашение.
Алекс молчал. Его лицо было непроницаемым.
— Хорошо, — наконец ответил он. — Я оплачу вечеринку. Ты будешь жить в моем доме. И мы оба возьмем с собой в медовый месяц ноутбуки.
После этого он повернулся и направился к лестнице.
Эмма была рада. Она сказала то, что должна была сказать, чтобы все прояснить между ними. Это был единственный способ двигаться вперед.
Вот только почему ей так больно?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Алекс стоял у подножия главной лестницы своего особняка и прислушивался к царящей в нем суматохе. Миссис Нэш отчитывала рассыльного. Филиппе беспокоился, что сливочная глазурь может растаять. Кэти сновала туда-сюда в халате, готовя розовые лепестки для ванной.
Только Эмма оставалась невозмутимой. Проходя по портретной галерее, она разговаривала по телефону с кем-то из своих парижских партнеров. Вот Эмма над чем-то посмеялась, и ее улыбка словно осветила все вокруг.
Они поженятся завтра — меньше, чем через двадцать четыре часа.
Алекс попытался вспомнить, когда в последний раз в его доме царило такое оживление. Наверное, когда была жива его мать…
Его отец ненавидел вечеринки, но мать все равно их устраивала. Иногда число приглашенных переваливало за сотню. Алекс помнил, как они ссорились, как отец мрачнел, когда приезжали первые гости…
Его взгляд упал на верхнюю площадку лестницы. В детстве он тайком выбирался из своей комнаты, приходил сюда и наблюдал сквозь балюстраду, за женщинами с модными прическами и элегантными мужчинами, расхаживающими по фойе с бокалами в руках. В такие вечера его мать была счастлива, а дом оживал. Прямо как сейчас, когда в нем снова появилась красивая женщина…
При мысли о том, что Эмма останется здесь на какое-то время, на душе стало теплее. Заметив его, она улыбнулась и произнесла что-то в трубку по-французски.
Возможно, они будут часто устраивать вечеринки. Что плохого в том, чтобы сделать приятной совместную жизнь? К тому же, приглашая к себе партнеров, они лишь упрочат свои деловые связи.
— Миссис Нэш, — громко позвал он.
По дороге на кухню Алекс чуть не столкнулся с Кэти.
— Ты не мог бы мне помочь затолкать ее в ванну? — попросила она.
— Твоя сестра разговаривает по телефону. Ты не видела миссис Нэш? — Он двинулся дальше.
Кэти поспешила за ним.
— Я знаю, что она разговаривает по телефону. В этом-то вся и проблема.
— Я же не могу прервать ее разговор. Я должен спасти…
На кухне царила кипучая деятельность. Двенадцать поваров теснились у стойки. Еще двое колдовали у плиты. Бригада посудомойщиц склонилась над раковинами. Над всем этим гулом отчетливо слышался голос миссис Нэш, отчитывавшей рассыльного. Молодой человек беспрестанно кивал головой.
— Мы заказывали сотню белых скатертей с голубой каймой. И чтобы на них не было ни единой морщинки. Если вы не можете гарантировать…
— Ладно, неважно, — пробормотал себе под нос Алекс. Он резко повернулся и пошел в обратном направлении.
— Алекс, — снова позвала его Кэти. — Парикмахер будет здесь меньше чем через час.
Он покачал головой и продолжил свой путь. В галерее, приблизившись к Эмме, вырвал из ее руки телефон.
— Эй!
— Быстро в ванную, — скомандовал Алекс.
— Алекс! — Эмма попыталась забрать у него телефон.
— Оставь это. Я должен спасти четыреста фунтов вырезки.
— Привет, кузен.
Обернувшись, Алекс увидел Натаниэля.
— Ты не поможешь мне, Нат?
Проигнорировав его вопрос, Натаниэль подошел к Кэти.
— Должно быть, это Эмма, — сказал он, взяв обе ее руки в свои.
— Я Кэти, — поправила его девушка, освобождая свои руки и запахивая ворот халата.
— А-а, — сказал Натаниэль искоса посмотрев на Алекса.
— Что значит «а-а»? — прищурившись, спросила Кэти.
— Эмма — это я, — сказала Эмма, протягивая ему руку. — Алекс рассказывал мне о вас много хорошего.
Натаниэль поднес ее руку к губам.
— Вы даже еще красивее, чем я себе представлял. И самая очаровательная лгунья.
— Что значит «а-а»? — повторила Кэти.
— Дождитесь своей очереди, — сказал ей Натаниэль.
— Прошу прощения? — возмутилась та. Проигнорировав возмущение девушки, Натаниэль взял Эмму за руку.
— Вы не могли бы кое-что для меня сделать? — промурлыкала она.
— Для вас — все что угодно.
— Скажите Алексу, чтобы он вернул мне телефон.
Алекс схватил ее за плечи и развернул лицом к лестнице.
— В ванную! — Затем он обратился к кузену: — А ты держи руки подальше от моей невесты.
— Она великолепна, — сказал Натаниэль, притворно вздохнув. Только после этого он удостоил Кэти взглядом.
— «А-а» означает, что я о вас слышал.
Кэти уже собиралась спросить, что же он о ней слышал. Алекс видел это по ее глазам. Но, надо отдать ей должное, она сумела промолчать.
Высоко подняв голову, Кэти взяла Эмму за руку, и они поднялись вверх по лестнице.
— Ты теряешь свою хватку, кузен, — сказал Алекс. Натаниэль, поправил галстук.
— Мы уже знаем, что у нее плохой вкус в отношении мужчин.
Алекс хлопнул его по спине.
— Продолжай так думать и помоги мне внести в дом эту чертову вырезку.
После репетиции свадьбы и ужина в «Кэвендиш» Алекс стоял на террасе, облокотившись на перила. Было уже за полночь, и все в доме легли спать, но во дворе еще горели фонари.
— Еще не поздно дать задний ход, — сказал Натаниэль, подойдя к нему с двумя хрустальными бокалами.
— Я не собираюсь идти на попятную, — ответил Алекс. В худшем случае он заработает миллионы долларов. В лучшем случае… Он взял у кузена бокал и сделал глоток вина.
В лучшем случае Эмма даст их отношениям настоящий шанс.
За прошедшую неделю он много думал о них двоих. Его отношения с Эммой перестали быть чисто деловыми или дружескими…
— А сестра у Кэти намного красивее, — сказал Натаниэль.
