Я сделала еще несколько шагов. Квартира однокомнатная,
правда комната большая, метров двадцать пять. Использовали ее одновременно как
гостиную и как спальню. Тяжелые шторы на окнах задернуты, у противоположной
стены низкая тахта, застеленная ковром с парчовыми подушками, антикварная
мебель, за китайской ширмой кровать с деревянными спинками: приобретенная в
недорогом магазине, она выглядела здесь как нечто инородное. Возле кровати
стояли двое мужчин в штатском и что-то лениво обсуждали. Еще двое, на первый
взгляд бесцельно, двигались по комнате, молодой человек в очках, насвистывая,
снимал отпечатки пальцев с двух бокалов чешского стекла, стоявших на низком
столике. На полу у его ног валялась бутылка коньяка. Парень оглянулся, увидел
меня и кивнул:
– Привет.
– Здравствуйте, – громко сказала я. Теперь все
присутствующие обратили на меня внимание и недружно ответили:
– Здравствуй.
– Представлять друг другу вас не надо, – сказал
Волков. – Дело у нас, скажем прямо… В общем, Ольга Сергеевна будет
помогать нам по мере сил.
На лицах мужчин появились ухмылки, от которых они тут же
поспешили избавиться и кивнули как ни в чем не бывало, только очкарик продолжал
свою работу, радостно улыбаясь мне. Я покопалась в своей памяти и вспомнила,
что парня зовут Вячеслав, отчество не помню, да оно и ни к чему. Нас познакомил
Волков этой зимой на торжественном вечере, посвященном какой-то очередной
годовщине. Я поздравляла собравшихся от имени фонда “Честь и достоинство”,
который основал Дед (он был просто помешан на всяческих фондах, они росли как
грибы после дождя, и во всех этих фондах я кем-нибудь числилась, неизменно
выступая на различных торжествах в роли свадебного генерала). Двоих из
присутствующих мужчин (не считая Волкова) я знала неплохо, еще одного если и
видела раньше, то сейчас припомнить не могла. На меня же они взирали так, точно
знали всю мою подноготную, как оно скорее всего и было.
– Не желаете взглянуть? – кивнул один из них на
кровать. Я подошла ближе. Мужчины посторонились, а я на мгновение зажмурилась.
Конечно, труп – это труп и ничего приятного увидеть я не ожидала, но этот
прямо-таки вызвал у меня шок. Я потерла переносицу и заставила себя открыть
глаза. Мужчины молча ждали. Я кашлянула, словно извиняясь, и перевела взгляд на
убитую. Сейчас трудно было определить, сколько ей лет. Выглядела она ужасно:
глаза вылезли из орбит, из открытого рта торчали скомканные доллары, вокруг шеи
девушки был обмотан чулок, голова ее была приподнята и странно вывернута, конец
чулка закреплен на спинке кровати. Скорее всего ей сломали шею. Но этого убийце
показалось мало, и он зачем-то разрезал ей живот, и не просто разрезал, а
аккуратно разложил содержимое на кровати с двух сторон от трупа. Постель была
густо перепачкана кровью, а на стене, прямо над головой убитой, привет от
свихнувшегося ублюдка: крупные буквы тоже кровью – “Сука”.
– Что скажешь? – спросил Волков, подойдя к
кровати.
– Впечатляет. – Я поспешно отвернулась.
– Вот-вот. Соображения есть?
– Он псих.
– Само собой. Еще какие-нибудь ценные замечания?
– Замечаний нет, есть вопрос.
– С вопросом обожди. Значит, ничего стоящего тебе в
голову не приходит?
Я оглядела комнату, пытаясь понять, чего от меня добивается
Волков. В комнате царил образцовый порядок, если не считать окровавленной
постели, надписи да еще бутылки коньяка на полу.
– Она не сопротивлялась? – вопросительно заметила
я.
– Никаких следов борьбы. Одежда на убитой отсутствует,
за исключением гипюровых трусиков.
– На честь девушки не посягали?
– На это ответит специалист, но я уверен: он ее не
изнасиловал.
– Почему он, а не она? – спросил Славик, подходя
ближе.
– Что-то я не слышала о маньяках-женщинах, –
заметила я с усмешкой, – а это работа маньяка.
– Не скажи, – покачал головой Волков. –
Надпись видишь?
– Ревность?
– Почему бы и нет?
– Тогда пошарь среди ее дружков. Кому-то не нравилось,
как девушка проводит время, и он внес в это свои коррективы. Как ее зовут?
– Кудрина Алла Дмитриевна. Танцовщица в ночном клубе
“Пирамида”. Чем они там на самом деле занимаются, тебе лучше знать.
Я нахмурилась, начиная понимать, почему Волков поднял меня
среди ночи. “Пирамида”, как и многое в этом городе, принадлежала Деду,
неофициально, конечно. Однако, хоть Дед и открещивался от доходного бизнеса и
делал вид, что не имеет отношения ни к ночным клубам, ни к многочисленным
саунам и массажным кабинетам (он дважды даже выступал с разгромными статьями в
газетах о древнейшей профессии и сутенерах в погонах, статьи, кстати, писала я,
и цифрам, приведенным в них, можно было верить), так вот, несмотря на все
старания Деда откреститься от того, что он, то есть я, в статьях назвал “чумой
нашего города”, те, кому хотелось знать, знали, что он-то как раз и
контролирует данную чуму. Зверское убийство, совершенное явным психом,
газетчики вниманием, конечно, не обойдут… Одному богу известно, что они смогут
накопать в припадке журналистского рвения. И все это за несколько дней до
выборов.
Я непроизвольно поморщилась, а Волков кивнул:
– Вот тебе и геморрой…
Я согласно кивнула: что да, то да. Теперь скверное
настроение Виктора Павловича стало мне понятно: с одной стороны, на него будут
давить, требуя, чтобы психопат-убийца как можно скорее оказался за решеткой
(обыватели впадают в транс при слове маньяк), с другой – работать придется с
оглядкой, чтоб ненароком не накопать лишнего.
– Сочувствую, – сказала я. Он усмехнулся. –
Если не возражаешь, я вас покину, – помедлив, заявила я, присутствующие
кивнули, а Волков пошел проводить меня. – Можешь рассчитывать на наше
содействие, – заверила я, поспешив утешить его.
– Ага, – хмыкнул он, посмотрел на меня
внимательно, точно что-то прикидывая, и вздохнул:
– Это не все.
– Что, есть еще труп?
– Хуже. Для меня, по крайней мере.
– Что же может быть еще хуже? – в притворном
удивлении подняла я брови.
– Вот это. – Он протянул мне визитную карточку.
Золотыми буквами на сером фоне значилось: Кондратьев Игорь Николаевич.
Следующие три строчки были мне ни к чему, я сама заказывала в типографии
визитки для Деда.
