– Не против, – порадовал он. Начало было
обнадеживающим.
– Прошу вас, – резвилась я, весело забегая
вперед, – моя машина на стоянке, это в трех шагах от двери.
Он хотел мне что-то ответить, но в последний момент
сдержался и только нахмурился, демонстрируя свое недовольство. Мы добрались до
машины, и я с улыбкой спросила:
– Где вы предпочитаете ездить, впереди или сзади?
Он распахнул дверь и плюхнулся на переднее сиденье, а я
завела мотор, и мы тронулись в направлении моего дома. По дороге Саша не
проронил ни слова, лишь изредка кивал, например, когда я сообщила, где он будет
жить, и поинтересовалась, нужна ли ему машина.
Отставной генерал стоял на балконе.
– Добрый день, – крикнул он.
Я помахала ему рукой, мы въехали в гараж, Лукьянов покинул
машину и без любопытства огляделся.
– Прошу вас, сюда, по лестнице и направо. Я шла
впереди, полуобернувшись к своему гостю и ласково улыбаясь, при этом не
забывала отчаянно вилять бедрами. Гость на это никак не реагировал, должно
быть, у него плохое зрение, а может, он “голубой”? Сейчас это модно.
– Вот здесь вам будет удобно, – указав на кресло,
сказала я. – Чай, кофе? Может быть, коньяк?
– Перебьюсь, – отмахнулся он, – давай о деле.
– Если не возражаете, я сделаю два звонка.
– Не возражаю, только звони при мне.
– Вы имеете в виду… – Я едва не зарыдала, так больно
меня ранило чужое недоверие. – Уверяю вас, Александр Васильевич, я… – Он
схватил меня за руку, выражение его лица не изменилось, но мои пальцы он
стиснул так, что я поморщилась.
– Я тебе говорил: кончай кривляться. “Это уже
кое-что”, – решила я, выдернула руку, потрясла ею немного и сказала:
– У меня приказ всячески помогать и содействовать, я
должна быть вежливой и проявлять заботу.
– В твоей заботе я не нуждаюсь.
– Квартиру сами найдете?
– Чего ты добиваешься? – спросил он. – Хочешь
вывести меня из терпения?
– Конечно, – кивнула я. – Может, тогда
удастся узнать, в каком месте я тебе перешла дорогу?
– Что за чушь? – поднял он брови, но через
некоторое время отвел глаза, как видно, не желая лицезреть мою физиономию.
– Нет, в самом деле, может, объяснишь, с какой стати
человек, с которым я впервые встречаюсь в кабинете своего шефа, одаривает меня
взглядом, который можно классифицировать как лютую ненависть? Поневоле
задумаешься и начнешь кривляться.
– Ты спятила, – сказал он и даже засмеялся, но сам
себе не верил, а я ему тем более. – Лично против тебя я ничего не имею.
Пока, – заявил он, криво усмехаясь. – И давай закончим на этом. Я с
нетерпением жду твоего рассказа.
– Ну так как насчет коньяка? Он взглянул на часы.
– В это время? Тебе не говорили, что ты много пьешь?
– Только об этом и слышу. Так что не утруждай себя.
Если коньяк тебе без надобности, обойдусь и я. Но сначала мне надо
позвонить. – Я с улыбкой придвинула телефон и набрала номер Марка. –
Ну что, кудесник, есть новости?
– Тебе какие сначала, хорошие или плохие?
– Можно все подряд.
– Тогда слушай. Таксистов нашел, оба Черника отлично
запомнили, потому что тот здорово нервничал. Время приезда и отъезда он указал
правильно, а вот об одной детали забыл: когда парень возвращался от дома Аллы,
его пиджак был в крови. Он объяснил, что порезал руку, она была замотана
носовым платком, Черник выглядел полным психом, таксист не чаял избавиться от
него. Еще подумал: не иначе мужик жену пришил.
– Таксист разговаривал только с тобой? Менты на него
еще не вышли?
– Пока нет. Скажи словечко, и не выйдут.
– Спятил.
– Ну как хочешь, я просто хотел сделать тебе приятное.
Запись разговоров у меня, можешь послушать. Привезти?
– Привези. Что еще?
– Губарев в ночь убийства Аллы домой вернулся поздно,
был у своего отца якобы с девяти вечера. Но это проверить трудно, ведет себя
как обычно, ничего интересного, ребята его пасут.
Я буркнула “пока” и отключилась, затем опять позвонила и
договорилась насчет пристанища для нашего дорогого гостя.
– Теперь можно и поговорить, – вздохнула я.
– Только очень подробно, – не преминул заметить
Лукьянов, и я продемонстрировала высший класс, поведала все четко, не упустив
ни одной детали, и умудрилась уложиться в рекордно короткое время. Однако
ответную любовь я ждала напрасно. Саша выслушал, кивнул, задал несколько
уточняющих вопросов.
На мою старательность он вроде не обратил внимания, но моим
личным мнением поинтересовался:
– Что думаешь? Конкуренты?
– У меня нет личного мнения, я за деньги работаю.
На его физиономии появилась ухмылка.
– Мне говорили, что ты время от времени пытаешься
острить. Может, тебе отказаться от этого, выходит паршиво.
– От дурных привычек трудно избавиться.
– Ну так что ты думаешь? – снизошел он до того,
что повторил вопрос.
– Ничего, – покачала я головой, – то есть еще
вчера я что-то думала, а теперь мне это на фиг не надо, раз командир у нас ты,
вот и напрягай мозги на здоровье, а мое дело холопское: принести, подать…
– Говорят, ты его любовница? – посверлив меня
взглядом, спросил он.
– Чья? – проявила я живой интерес.
– Так вот, – совершенно не обращая на это
внимания, продолжил он, – мне это по барабану. Если выяснится, что ты
работаешь на другого дядю или, к примеру, на себя, башка слетит – оглянуться не
успеешь.
– Спасибо, что предупредил.
– Пожалуйста. Правила простые: темнишь, значит, на дядю
работаешь, у меня нет желания застревать здесь надолго. Так что в общих
интересах… Есть что добавить?
– К вышеизложенному? Нет.
В этот момент Лукьянов чуть приподнялся, точнее будет
сказать, выпрямился в кресле, а я, сообразив, в чем дело, позвала:
– Эй, вдохновенный кудесник, полегче, у нас гость, и
вроде нервный.
Марк вынырнул из-за моего кресла и выдал свою коронную
улыбку.
