– Иди-ка ты… – посоветовал он. И я пошла, правда к
машине, где терпеливо ждал Саша Лукьянов.
– Поехали в “Регтайм”, – сказала я, устраиваясь
рядом.
– Что это?
– Ночной клуб, молодежь тусуется. Сейчас рановато, но,
может, кого и застанем.
До ночного клуба мы ехали молча. Признаться, настроение у
меня было паршивое, и я даже не считала нужным скрывать это. Лукьянов таращился
в окно с заметным интересом, должно быть, город ему нравился. Я же всецело
сосредоточилась на дороге.
"Регтайм” размещался в низком двухэтажном здании в
нескольких метрах от центральной площади, поставить там машину возможным не
представлялось, улочка узкая, украшенная знаками “остановка запрещена”,
пришлось проехать до соседнего переулка и возвращаться пешком.
На первый взгляд клуб казался заведением средней руки, каким
и был в действительности, это выяснилось через десять минут. В вестибюле было
грязно и пахло туалетом, в углу, в продавленном кресле, скучал парень лет
двадцати с таким пессимистическим выражением на физиономии, что, глядя на него,
хотелось плакать.
– У вас большое горе, – посочувствовала я, парень
насторожился, а Лукьянов одарил меня гневным взглядом.
– Заткнись.
– Пожалуйста, – пожала я плечами и действительно
заткнулась. Парень зябко поежился и, глядя на моего спутника, спросил:
– Чего надо-то?
– Сюда паренек часто наведывался, Игорь Нефедов…
– Гарик? – поднял брови парень. – Так его
убили. Менты уже были. Всех тут расспрашивали.
– Кто-нибудь из друзей Гарика сейчас здесь?
– Вроде Мешок заходил.
– Ты его хорошо знал?
– Гарика? Нет. Я с ним не тусовался. Я здесь на работе,
вот так. В лицо и по имени почти всех знаю, кто постоянно приходит, конечно.
Спросите у Мешка.
– Покажи нам его.
– Чего его показывать, он возле бильярда торчит.
Мы дружно кивнули и направились к наполовину застекленным
дверям, которые открылись с противным скрипом. Слева была барная стойка,
украшенная зеркалом в мелких трещинах. Ни за стойкой, ни возле нее никого не
наблюдалось, должно быть, бар еще не работал, из бара вели две арки: одна в
большое помещение с эстрадой возле завешенного тяжелой шторой окна, другая в
прокуренный полутемный зал с бильярдными столами. Возле первого неспешно
бродили двое молодых людей в одинаковых футболках с верблюдами, а еще трое
сидели вдоль обшарпанной стены верхом на стульях. Возле следующего стола
наблюдалась та же картина – двое играющих и несколько зрителей, за третьим
столом, который был довольно далеко от входа, играли две девушки в потрясающе
коротких юбках, парни по соседству интересовали их много больше шаров на
зеленом сукне, однако те наливались пивом и на девчонок внимания не обращали.
Вспомнив, что мне велели заткнуться, я оседлала ближайший свободный стул и
стала наблюдать за тем, как Лукьянов разыгрывает сцену из классического
вестерна с условным названием “Крутой в салуне”. Он замер в трех шагах от
стола, сунув руки в карманы брюк и раскачиваясь с пятки на носок, лениво
спросил:
– Кто из вас Мешок?
Парни быстро переглянулись, и один, лет семнадцати,
веснушчатый, с короткой стрижкой и оттопыренными ушами, спросил настороженно:
– А чего?
– Мешок – это ты? – проявил Лукьянов
сообразительность и удостоился ответа:
– Ну…
– Идем поговорим.
– Куда? – начал волноваться мальчишка, и
правильно, я бы на его месте тоже разволновалась, потому что чувствовалось,
Саша здорово поднаторел в исполнении главной роли и выглядел, даже на мой
критический взгляд, впечатляюще. Все сидели молча, разглядывая кто кроссовки,
кто свои штаны, кто руки, а Мешок продолжал волноваться.
– В машину, – ответил Саша, что Мешку ужасно не
понравилось.
– В какую машину? Зачем? Никуда я не хочу идти.
– Не хочешь и не надо, – кивнул Саша, – можем
поболтать в баре. Потопали.
Переводя взгляд с Лукьянова на дружков, Мешок сделал шаг,
вздохнул, облизнул губы и заявил:
– А чего я-то, я его не больше других знал…
– Кого? – удивился Саша, оборачиваясь, потому что
уже направился в бар, нисколько не сомневаясь, что парнишка последует за ним.
– Вы ведь из-за Гарика, да? Менты весь день здесь
паслись. А я чего знаю? Я последнее время и не видел его почти…
– Вот про “почти” и расскажешь, – ласково ответил
Саша, и Мешок, вздохнув, пошел за ним, я продолжала сидеть на стуле, поглядывая
по сторонам. Парнишка в белой майке возле второго стола, до той поры спокойно
пьющий пиво, осторожно поднялся и, стараясь не смотреть в нашу сторону,
направился в глубь зала, придерживаясь стены. Или у меня разыгралось
воображение, или парень решил смыться, в той стороне наверняка еще есть дверь.
Я легонько свистнула, парень вздрогнул и бросился бежать.
– Черт, – выругался Лукьянов, обернувшись на шум и
глядя на улепетывающего мальчишку. Нестись за ним сломя голову желания не было,
бегает он наверняка лучше меня, оттого я схватила кий со стола по соседству и
метнула его, точно копье, угодив убегавшему в спину. Парень вскрикнул, сделал
по инерции еще пару шагов и едва не упал, по крайней мере, перегнулся вперед, в
результате чего потерял скорость. И тут Лукьянов показал высший класс, – в
три прыжка он преодолел расстояние, разделявшее их, перемахнул не без
грациозности через стол и приземлился бы, скорее всего, прямо на спину парню,
если б тот, ко всеобщей неожиданности, вдруг не перекатился в сторону, подхватил
с пола кий и, швырнув его под ноги Лукьянову, на четвереньках рванул к двери,
выпрямился, толкнул дверь ногой, и тут выяснилось, что выходит она прямо в
переулок.
Лукьянов замешкался лишь на секунду, должно быть, в
изумлении, что кто-то посмел оказать ему сопротивление, но этой секунды парню
оказалось достаточно, чтобы испариться, по крайней мере, когда мы выскочили в
переулок, его и след простыл. Справа виднелись двухэтажные дома с
хитросплетением дворов и переулков, слева – выход на проспект, прямо кирпичная
стена с мусорными контейнерами по соседству, преодолеть ее ничего не стоило.
Лукьянов выбрал путь на проспект и рванул туда. Как раз в
этот момент парнишка запрыгнул в отходящий троллейбус на той стороне улицы, и
теперь при всем старании мы бы его не догнали, – движение здесь оживленное
и парню просто повезло, что он не угодил под машину.
