– Ну что ж, – поднимаясь, заявил Лукьянов, –
поехали в офис. Собери бумаги.
– Зачем в офис? – не поняла я. – Хочешь
встретиться с Дедом?
– Пока нет. Хочу посмотреть, что там и как.
– Занятно. И как ты себе это представляешь?
– Надеюсь, там найдется кабинет для меня? Мне
потребуются некоторые бумаги. Чтобы не гонять тебя туда-сюда, лучше
обосноваться в офисе.
– Ну, если так… – не стала я возражать. И мы поехали в
офис.
Уже в машине я вспомнила про свою сумку, но возвращаться
было лень, и я решила, что она вполне может еще немного полежать в гостинице. В
офис мы прибыли через двадцать минут, и все остальное время я выполняла
обязанности секретарши: сновала туда-сюда, заваривала кофе и даже принесла шефу
обед, принимать пищу он предпочел в кабинете.
Надо сказать, водворение Лукьянова в одном из кабинетов на
втором этаже произвело на граждан прямо-таки ошеломляющее впечатление: все, от
ближайших Дедовых помощников до уборщицы, вдруг занервничали, в спину мне
смотрели настороженно, взгляды поспешно отводили, зато я услышала три заверения
в вечной дружбе и два предложения о помощи. Так как исходили они от людей, которые
помочь мне ничем не могли, мне оставалось лишь сердечно благодарить их.
Мелькая по офису ярким метеором, я все-таки не забывала о
предстоящем свидании и отправила одну из девушек-курьеров за покупками. День в
целом получился суматошным и пролетел быстро, я и оглянуться не успела, как
стрелки часов показали 16.00. Я сунулась в кабинет напомнить Лукьянову о важной
встрече, он поднял на меня тяжелый взгляд и заявил:
– Время есть.
С начальством, как известно, не спорят, и я убралась
восвояси.
Пока я томилась в ожидании распоряжений, произошло вот что:
дверь кабинета Черника распахнулась и появился он сам, взлохмаченный и
багровый, и рявкнул, глядя на меня как на врага номер один:
– Зайдите ко мне.
Это произвело впечатление, и я впорхнула в его кабинет.
Секретарша сидела за столом, похожая на испуганного воробышка. Мне в голову
пришла идея создать лигу секретарей, чтоб совместно бороться за свои права быть
человеком не только в свободное от работы время. Но мысли об этом разом
оставили меня, потому что Черник, лишь только мы остались одни, вдруг заорал:
– Вы долго будете продолжать это издевательство?
– Что вы на меня кричите? – возмутилась я. –
У меня свой шеф есть, я только что его кормила и получила нагоняй. Оказывается,
он не ест белый хлеб. Откуда бы мне об этом знать, если раньше он мне ничего
подобного не говорил. Обещал уволить, и я теперь стучу зубами.
Черник постоял столбом, вытаращив глаза, затем плюхнулся в
кресло и склонил свою многострадальную голову, подперев ее ладонью.
– Это никогда не кончится, – простонал он.
– Что вы имеете в виду? – подскочила я.
– Вы ведь.., он ведь не зря здесь появился?
Чего он добивается? Что у меня не выдержат нервы?
– Слушайте, у нас полно подопечных, и всем мы действуем
на нервы, не надо быть эгоистом и считать, что мы здесь исключительно из-за
вас.
– Вы.., вы.., в вас нет ничего человеческого, –
заорал он, а я повернула голову и могла констатировать, что по крайней мере
пять пар глаз наблюдают эту сцену сквозь стеклянные перегородки, ибо в офисе
Деда все стены наполовину стеклянные, за исключением его кабинета, конечно.
Какую цель он этим преследовал, судить не берусь, но наверняка что-то
подразумевал. Может, рассчитывал воспитать в сотрудниках чувство некой
стыдливости, за его деньги они могли бы двигаться и побольше.
Но сейчас мне этот эксперимент не показался удачным, я
подошла и резко опустила жалюзи, у больших начальников, каковым считался и мой
вопящий друг, они были. Должно быть, это здорово огорчило наблюдателей по ту
сторону стекла.
– Артур Петрович, – вздохнула я, поворачиваясь к
Чернику, – вы так нервничаете, что я начинаю думать, будто это неспроста.
– Что вы говорите? – возмутился он.
– То, что сказала. – Для большей убедительности я
сурово нахмурилась и покинула кабинет, решив, что зря теряю время. Конечно, у
меня его пруд пруди, если верить Лукьянову, но лучше выпить кофе, чем смотреть
на перепуганную физиономию Черника.
Словом, я смылась, широко улыбнулась гражданам, встреченным
мною в коридоре, и заглянула к своему новоиспеченному шефу, он в свою очередь
взглянул на часы, а я поинтересовалась:
– У нас есть план или мы так, на гоп-стоп?
– Сядь, – кивнул он на стул, и я села, всем своим
видом демонстрируя жаркий энтузиазм. – Далеко отсюда до этого парка?
– Десять минут езды.
– Что там за место?
"По-моему, все это следовало обсудить еще утром, не
худо было бы даже взглянуть на место предполагаемой встречи”, – подумала
я, но вслух крамольные мысли выражать не стала. Теперь, когда у меня есть
начальник, голова должна болеть у него, а моя может отдыхать, потому я доброжелательно
пояснила:
– Место вполне подходящее, кругом деревья. Если Ромка
на одно из них заберется, то может сидеть там достаточно долго. Убедится, что
его надули, дождется, когда мы свалим, затем слезет и отправится в неизвестном
направлении. Можно обратиться к Лялину, он даст нам десяток крепких парней,
оцепим парк, а если Ромка не явится, проверим каждое дерево.
– Что-то мне не очень нравится твое предложение.
Другого нет?
– Есть. Насколько мне известно, Марина среднего роста и
средней комплекции, если нацепить парик и одеться соответственно, издалека
Ромка может нас перепутать. А когда подойдет поближе, лялинские парни его
оприходуют. Парик и тряпки уже привезли. Ну как?
– Годится, – кивнул он, поднимаясь из-за стола.
Между прочим, самое время, не то мы пропустим встречу.
Переодевшись и нахлобучив парик, я в сопровождении Лукьянова
направилась к машине. Игнорировав разумный совет прихватить кого-то из охраны,
он заявил, что нас с ним более чем достаточно, чтобы схватить мальчишку. Я
вовсе не была в этом уверена, памятуя недавний опыт, но решила не лезть с
умными советами. Может, мне так только казалось, но впечатление было такое, что
Лукьянова встреча не особенно интересовала, бумажки в офисе пришлись ему по
душе больше.
