Как бы то ни было, за пятнадцать минут до встречи мы
приткнули машину в переулке напротив входа в парк, вышли и малость огляделись.
Оглядывалась в основном я, Лукьянов воззрился на соседний дом и что-то там
высматривал в окнах, на всякий случай я тоже взглянула туда. На втором этаже
два окна были распахнуты настежь, ветерок колышит тюлевые занавески, что за
ними – не разглядеть, но не думаю, что Ромка-Пастух затаился там. Конечно, он
побаивается неприятных сюрпризов, но подготовку в тренировочном лагере для
супершпионов, слава богу, не проходил, так что мой друг Лукьянов сильно
перебарщивает.
И тут в поле моего зрения появился Пастухов. Робко
оглядываясь, он шел от остановки к воротам парка. Мы с Лукьяновым
переглянулись, он кивнул, и я направилась навстречу Ромке, а Лукьянов весьма
ходко заспешил по переулку с намерением зайти мальчишке в тыл. Я особенно не
торопилась, тоже то и дело оглядываясь, в основном для того, чтобы Ромка не
имел возможности рассмотреть меня как следует.
Он как раз достиг входа, постоял с полминуты, нерешительно
шагнул в парк, вернулся и принялся оглядываться. Лукьянова я из вида потеряла и
теперь гадала, где он может быть. Я переходила дорогу, отделяющую парк от
переулка, когда Ромка меня заметил, рванул навстречу и даже крикнул: “Марина!”
И тут произошло вот что: Ромка бежал ко мне, а откуда-то сбоку появился
Лукьянов, толкнул меня, и я полетела на асфальт. Ромка закричал, грохнул
выстрел, и я тоже закричала:
– Ложись, придурок! – Но мальчишка с перекошенным
ртом бежал мне навстречу. – Ложись! – сатанея, рявкнула я и сорвала с
головы парик. Эффект вышел обратный: вместо того чтобы свалиться на землю,
мальчишка развернулся и бросился к парку, оглядываясь на ходу. Грохнул еще один
выстрел, я попыталась вскочить, но Лукьянов, навалившись на меня сверху,
заорал:
– Ты что, сдурела? – И мы на четвереньках поползли
в сторону газетного киоска, где и укрылись. Стреляли, вне всякого сомнения, из
окна дома, который так заинтересовал Сашу. Я поискала глазами мальчишку, но его
и след простыл. Между тем, пока я приходила в себя, Александр Васильевич
покинул убежище, и я вновь на некоторое время потеряла его из вида. А когда
увидела, он был уже возле того самого дома и влетел в подъезд, а я, вытирая
париком лицо, зло рычала:
– Черт.., вот черт…
О том, чтобы преследовать Ромку, не могло быть и речи,
оставалось радоваться тому, что парень не пострадал, а еще была надежда, что
Лукьянову повезет и он схватит стрелявшего, впрочем, особо я не обольщалась.
Так и вышло. Появился Саша и сообщил, что стреляли из
квартиры на втором этаже, которая в настоящий момент пуста. Судя по всему,
стрелявший (язык не поворачивается назвать его киллером) пытался уйти через
чердак.
– Почему пытался? – насторожилась я.
– Потому что труп парня лет двадцати семи лежит возле
открытой двери на чердак, – сообщил Лукьянов.
– Я хотела бы взглянуть на него, вдруг знакомый, –
заметила я.
– Вряд ли это осуществимо, сейчас здесь начнется
столпотворение, опять же, твой друг мент деньги за что-то получает, вот и посмотрим
за что. Поехали.
– Куда? – удивилась я.
– В офис, естественно. Меня ждет работа. Я едва не
послала его, так мне это понравилось. Мальчишку прошляпили, а его тянет к
каким-то бумажкам. Однако насчет столпотворения он прав, надо убираться отсюда,
и я заспешила к машине.
Саша, устроившись рядом, смотрел на меня с усмешкой.
– Ну и чего ты лыбишься? – спросила я.
– Ты всерьез огорчена, что он ушел? – задал он
совершенно нелепый, с моей точки зрения, вопрос.
– Конечно, – скривилась я. – А ты нет?
– Было бы хуже, если б он остался лежать на
асфальте, – пожал он плечами. – Для него хуже, конечно. Нам по
большому счету без разницы. Важна девчонка, а не он. Но отыскать ее, как ни
странно, не представляется возможным.
– С чего ты взял, что важна она, а не он? –
огрызнулась я. – Они могли быть той ночью вместе, или она ему все
рассказала.
– Возможно, но он не свидетель, а им нужен именно
свидетель, то есть она.
– Кому им? – додумалась спросить я. Лукьянов
хмыкнул:
– Тебе лучше знать.
– Это в каком же смысле? – начала злиться я, а он
вполне доброжелательно пояснил:
– Это твой город.
Я понемногу успокоилась, и мы тронулись с места. Кое-что
становилось понятно, и все-таки я спросила, скорее для того, чтобы поддержать
разговор:
– Почему ты так уверен, что для них важна только
девчонка?
– Парня могли убить сразу, он представлял отличную
мишень, однако ждали, когда появишься ты, и только тогда выстрелили.
– Ты хочешь сказать, что меня перепутали с Мальвиной?
– Вероятно. Есть еще вариант: на самом деле хотели
избавиться от тебя. Сейчас меня занимает другое: кто знал об этой встрече?
Меня, признаться, это тоже занимало, и первым на ум приходил
Марк. Ромке я звонила при нем. Однако Марку прекрасно известно, что Марины на
встрече не будет. Выходило, убить решили действительно меня, а на кой черт это
Марку? Больше никому я о встрече не рассказывала. Маловероятно, что кому-то
рассказал о ней Марк, потому что правила он знает, выходит… Ничего не выходит.
Допустим, кто-то следил за нами от самого офиса либо следил за Ромкой, но
стрелявший должен был знать, где произойдет встреча, иначе как он мог
заблаговременно попасть в квартиру? Поняв по моему лицу, что я пытаюсь
напряженно мыслить, Лукьянов изрек:
– Я уже говорил вашему Деду: искать надо среди своих.
Причем среди самых близких.
– Надеюсь, ты его найдешь, – с чувством заявила я.
* * *
Мы вернулись в офис, Лукьянов вновь обосновался в своем
кабинете, а я немного побродила по коридорам, подумала и зашла к Лялину, он с
кем-то болтал по телефону. Увидев меня, он махнул рукой, приглашая сесть, я
села, а когда он закончил трепаться, сообщила:
– Меня только что обстреляли. Пойду к Деду, пусть
премию выпишет.
– Это что, шутка? – нахмурился он.
– Насчет премии? Лялин поморщился:
– Кончай. Так кто тебя обстрелял?
– Кабы знать… Должна была встретиться с пацаном, с
Пастуховым. Он пришел, и я пришла, и все так замечательно вырисовывалось, как
вдруг какая-то гнида принялась палить из дома напротив.
