К нам подскочил юркий молодой человек с чрезвычайно
подвижным лицом, глаза-бусинки настороженно блестели, губы сложились в ласковую
улыбку, точно он дождался Деда Мороза, который обещал ему исполнение всех
желаний.
– К вашим услугам, – весело сообщил он. Эта
старомодная фраза шла ему необыкновенно.
– Вы Мальцев? – ласково спросила я, стараясь
перещеголять его в доброжелательности. Он вроде бы растерялся.
– Вам нужен Мальцев? – подумав, переспросил он,
точно сомневался в этом.
– Еще как, – заверила я.
– Но ведь.., разве вы не знаете?
– Просветите нас, – вмешался Лукьянов. Обычно
граждане при звуках его голоса начинали впадать в задумчивость, то же самое
случилось и сейчас.
– Видите ли, – подбирая слова, начал объяснение
юркий молодой человек, – здесь действительно была студия, но срок аренды
заканчивался, а тут это несчастье…
– Вы имеете в виду пожар?
– И пожар, конечно…
– Значит, было еще несчастье? – осведомилась я, а
он додумался спросить:
– Простите, а вы, собственно, кто? – Перевел
взгляд на Лукьянова и вздохнул:
– Бывший арендатор погиб. Несколько дней назад. Так как
практически все имущество сгорело, я имею в виду студию, и пожарная комиссия
работу закончила.., вы же понимаете…
Я понимала. Лукьянов тоже.
Мы простились и ушли. Из машины я сделала несколько
телефонных звонков и узнала следующее: взрыв произошел в ночь на двадцать
третье, а двадцать второго в девять вечера в нескольких шагах от своего дома
гражданин Мальцев подвергся нападению грабителей и с черепно-мозговой травмой
был доставлен в больницу “Скорой помощи”, где и скончался около четырех утра,
не приходя в сознание. И все это за день до убийства Аллы, которая погибла
следующей ночью.
– Я бы взглянул на его квартиру, – заметил
Лукьянов. – Он жил один?
– Если верить документам, один.
– Тогда прокатимся.
Я бы предпочла связаться с Волковым, но возражать не стала.
Квартира Мальцева находилась в трех кварталах от “Гранда”, в обычном
пятиэтажном доме, а замок на его двери не защищал от воров, если судить по
тому, что Лукьянов открыл его меньше чем за полминуты. В квартире не оказалось
ничего интересного. Все вещи на своих местах. До образцового порядка далеко, но
не похоже, чтобы здесь что-то искали. Впрочем, искать можно по-разному – устрой
здесь ребята погром, и кому-то в милиции могло прийти в голову, что для одного
гражданина ограбление, взрыв в ателье и обыск в квартире все-таки чересчур.
Квартиры были увешаны фотографиями девушек, в основном
обнаженных. Лукьянов заинтересованно разглядывал их, я тоже скользнула
взглядом, скорее из вежливости, и на одной из фотографий увидела Аллу. Она
действительно была красавицей.
– Пошли, – кивнул Лукьянов, и мы покинули
квартиру.
Он молчал, а мне хотелось поделиться своими соображениями.
– Теперь мы знаем, за что убили девчонок, – начала
я. – Правда, все еще не знаем кто, хотя я догадываюсь.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Лукьянов.
– Это в каком же смысле? – насторожилась я.
– Я уже сказал: может, ты действительно ни при чем, а
может, мозги мне пудришь.
– Какие мозги? – возмутилась я. – Ладно,
допустим, я убила Аллу на почве ревности, но фотограф-то мне к чему? –
Лукьянов проигнорировал вопрос, сел в машину и уставился в окно. Я вздохнула и
решила поведать ему свою версию происходящего, хоть он об этом и не
просил. – Лично мне дело представляется таким образом. – Я подумала и
добавила в голос душевности. – Покойная Алла, всеобщая подруга и корыстная
дама, при помощи друга-фотографа готовила компромат на своих поклонников.
Однако попытка шантажировать их привела не к быстрому обогащению, как
задумывалось, а к скорой кончине.
– Фотограф погиб первым, – напомнил Лукьянов, как
будто я об этом забыла.
– Ну и что?
– Констатирую факт, – пожал он плечами.
– Думаешь, он хотел обогатиться, не ставя об этом в
известность Аллу?
– Конечно. С этого и начался весь сыр-бор. Парень
кому-то послал компрометирующую фотографию и лишился сначала здоровья, а потом
жизни.
– Как они его вычислили?
– Не думаю, что это особенно трудно, учитывая
возможности любого из предполагаемых шантажируемых. Самый простой способ согласиться
заплатить и засечь его во время передачи денег. А потом разделаться с
шантажистом под видом ограбления и спалить на всякий случай его студию. Домой к
нему наверняка тоже заглянули.
– А увидев фотографию Аллы, сообразили, откуда ветер
дует?
Саша равнодушно пожал плечами.
– Хорошо, с фотографом и девчонкой разделались, это
ясно. Но зачем убивать ее подругу и в придачу сына Нефедова?
– Почему убили парня, можно только догадываться, а с
подругой просто перестраховались. Для чего-то она звонила тебе, а мы теперь
знаем, что она была в курсе Аллиных дел.
Лукьянов поглядывал весело, и казалось, вот-вот рассмеется.
Особого повода веселиться я не находила и нахмурилась, желая показать, что не
разделяю его настроения. Некоторое время мы молчали. Я не выдержала первой.
– Допустим, он, она или они кого-то шантажировали. Вещь
для шантажируемого малоприятная, но в результате у нас гора трупов. По-моему,
это слишком. В конце концов, Дед – вдовец, Нефедов, считай, тоже, раз его жена
давно в клинике, Гарик – юноша и вполне мог себе позволить, Черник тоже не
женат. Чего ж тогда злодействовать?
– Губарев, – напомнил Саша.
– Губарев женат, – согласно кивнула я, вспомнив о
проклятых конкурентах. – Если это их рук дело, всей команде прямая дорога
в психушку.
– Точно, – согласился Лукьянов. – Человек он
в своей фирме небольшой, помощник по связи с общественностью – фигура вполне
заменимая, так что огород городить в самом деле незачем.
– Выходит, дело не в фотографиях, где лучшие люди с
голым задом верхом на девице из “Пирамиды”? – вздохнула я. Саша
флегматично пожал плечами. – Жаль, что мы не смогли поговорить с
Мальвиной. Теперь вряд ли встретимся.
– Конечно, – вновь пожал он плечами, и в этом
жесте было все.
