– Интересно, – вздохнула я, вглядываясь в его
лицо. Благодаря рыжим усам Лялин походил на добродушного моржа – впечатление,
очень далекое от реальности.
– Ты с таким интересом разглядывала свою тачку…
Не зная Лялина, можно было подумать, что он меняет тему
разговора, но я неплохо его знала и, кивнув, ответила:
– Вмятина на крыле. Черт знает, откуда она взялась.
– Вот-вот. Ходят слухи, что ты много пьешь. Скажу
больше: если верить слухам, ты законченная алкоголичка.
– Спасибо, – фыркнула я.
– А между тем пьешь ты немногим больше, чем любая
девица твоего возраста, семейного положения и достатка.
– Чего? – подняла я брови.
– Обожаю, когда ты строишь из себя дуру.
– Ладно. Ты выяснил, что я не алкоголик. Что дальше?
– Кому-то понадобились эти слухи.
– Олег, – вздохнула я, – тебе надо менять
работу. Слухи – это слухи.
– Не скажи, Детка. Все знают, что ты имеешь большое
влияние на Деда…
– Чушь…
– Я сказал – влияние. Ты держишься в стороне и всячески
подчеркиваешь, что его дела тебя не касаются. Можешь мне поверить, я не считаю
тебя серым кардиналом, я даже убежден, что тебе в самом деле безразлично, куда
мы катимся всем скопом, но я так же знаю, что Дед способен изменить свое
решение под впечатлением от разговора с тобой. Может, из желания выглядеть
благородным в твоих глазах или еще по какой-то забавной причине… И не только я
это знаю…
– Мне не очень понятно, – нахмурилась я, так как
разговор больше не казался занятным и вообще перестал мне нравиться.
– Сейчас объясню. Кому-то очень хочется, чтобы ты в его
глазах выглядела скверно. Кто-то всерьез опасается твоего влияния. Кто-то к
чему-то готовится…
– И это ты называешь “объясню”? “Кто-то”, “кому-то”…
Скоро выборы, и у всех крыша едет, в том числе и у тебя.
– Возможно. Если у меня едет крыша, это не страшно,
хуже другое: если мы прохлопаем тот миг, когда…
– Ты меня успел запугать, – усмехнулась я, хотя испуганной
не была.
– Я сам напуган. И это убийство мне не нравится. Держи
меня в курсе. И подумай о моих словах.
– По-твоему, наши конкуренты…
– Не обязательно. У нас достаточно своих умных
голов. – Вот в этот момент я насторожилась. Лялин не тот человек, кто
будет делать подобные заявления ради красного словца. Мы обменялись
взглядами. – И не задавай глупых вопросов, – проворчал он. – У
меня ничего нет. Я всего лишь отвечаю за безопасность Деда. Я знаю, скольких
баб трахнул тот или другой его помощник, но я не знаю, о чем идет речь в
кабинетах, куда мне нет хода.
– А хотелось бы? – не удержалась я.
– До ломоты в зубах. Потому что долгие годы в разведке
обострили мой нюх. И я тебе по-дружески сообщаю: что-то назревает, подспудно, в
состоянии повышенной секретности, и такие, как мы с тобой, могут оказаться у
разбитого корыта. Это очень просто, если не знать, кто твои друзья, а кто
враги. А как узнать, кто есть кто в этом серпентарии?
– Это что, предложение о сотрудничестве?
– Почему бы и нет? – вроде бы обиделся Лялин.
– Хорошо. Буду смотреть в оба.
– Давай-давай, смотри, – в тон мне ответил он, и я
поспешила убраться из машины.
"Ну и денек, – горько сокрушалась я, топая к своей
машине. – Столько информации на мою бедную голову. Как тут не выпить,
чтобы поставить мозги на место?” Но странное дело – пить совершенно не
хотелось. Умеют же некоторые испортить жизнь человеку.
Я отъехала на пару кварталов, чтобы не мозолить гражданам
глаза, приткнула машину возле тротуара, уткнулась подбородком в скрещенные на
руле ладони и задумалась. Насчет влияния, которое я якобы имею на Деда, Лялин
ткнул в небо пальцем. Ничего подобного. Дед вообще не из тех, кто подвержен
какому-либо влиянию. Происки конкурентов? Тоже вряд ли. Фигура я для них
незначительная, не стоит тратить на меня время. Выходит, чешут языками от
безделья, а Лялин в припадке подозрительности… Пожалуй, не стоит мне по вечерам
в кабаках сидеть, можно дома, перед телевизором. Для меня разница небольшая, а
граждане решат, что я после нагоняя с пороком завязала или глушу водку в
одиночестве, что вероятнее. Кстати, водку я не жалую и на ночь выпиваю
исключительно в медицинских целях, у меня бессонница. Ближе к часу ночи я
начинаю так жалеть себя, что орошаю подушку слезами, потому что жизнь моя
кажется мне загубленной безвозвратно, и лишь полбутылки вина способны вернуть
мне душевное равновесие и навевают дремоту. И с мыслью: “А жизнь-то
налаживается” – я засыпаю.
– Ты зануда, – громко заявила я по
привычке. – Давай, делай что-нибудь, тебе ведь деньги платят.
До встречи с Волковым не худо бы заскочить в “Пирамиду”,
разузнать о погибшей девице. Найти Марка и дать ему задание присмотреть за
Черником. Нервы у него вконец расшалились, вот пусть Марк им и займется.
Я набрала номер сотового, однако абонент оказался в зоне
недосягаемости. Это могло означать только одно: Марк счастливо проводит время в
сауне. Посещение сауны было для него сродни священному обряду, и телефон он
отключал, едва лишь переступал порог данного заведения, руководствуясь девизом:
“Пусть весь мир подождет”.
Не успела я отложить телефон в сторону, как позвонил Волков.
– Сможешь сейчас подъехать в кафешку на Кузнецкой?
– Конечно, – ответила я и начала разворачивать
машину.
* * *
Волков сидел за столом в глубине зала в гордом одиночестве,
не считая молодого человека кавказской внешности, скучающего за стойкой. Других
посетителей не наблюдалось. Я прошла и села напротив. Волков поднял голову от
куска жареного мяса и вздохнул.
– Жрать это совершенно невозможно, – пожаловался
он.
– А чего мучаешься?
– Так ведь деньги заплатил.
– Наплюй на деньги, здоровье дороже. Кстати о
деньгах. – Я достала конверт и протянула Волкову. Он взял его, изучил
содержимое и убрал во внутренний карман пиджака.
– Значит, Дед считает, что это может иметь серьезные
последствия, – задумчиво изрек он.
– Дед считает, что мы должны помочь милиции изобличить
убийцу.
– И ты будешь путаться у меня под ногами.
