– У нас есть заключение эксперта, – сообщила следователь, – что это вполне может быть подлинник. В таком случае документ представляет собой большую материальную ценность и вполне может служить мотивом для убийства. Покажите мне вашу копию.
Последняя фраза прозвучала как приказ. Эх, какой же она умела быть надменной!
Я и Галя проводили их за ворота.
– Простите, насчет адвоката вы серьезно? – уже на улице спросила я.
– Серьезно, – подтвердила следовательша. – Пока мне трудно судить о его профессиональных качествах, но есть еще и другие аспекты. – Она сделала паузу, отчего-то смутилась. – Если бы не вы с ее матерью… Дело в том, что адвокат этот так нагло себя вел, просто вывел меня из себя. Да, я знаю, что нужно отгораживаться от собственных эмоций и стараться смотреть на дело объективно. Но не всегда удается, а если честно, то почти никогда и не удается. Все равно, угол зрения сильно зависит от личного восприятия.
– Неужели ее муж простых вещей не понимает? – удивилась я. – Раз такого адвоката нанял.
– Возможно, у него не совсем адекватное представление о том, что происходит.
– Надя невиновна!
– А почему – нет? Мотив у нее ого-го какой! Не продолжайте! – воскликнула она, когда я попыталась что-то сказать. – Эту песню я уже слышала: вы всё знаете, а вот менты позорные обижают вашу бедную подругу-страдалицу.
– Послушайте, – разозлилась я, – но почему вы воспринимаете меня так в штыки? Да. Я понимаю, дел у вас много. Но я помочь хочу.
– Да не хотите вы помочь! – перебила Бобрыкина. – Вы просто пытаетесь выгородить свою подругу. А у нее есть и мотив, и возможность! Да, есть процент ошибок, вследствие низкокачественной работы, есть процент фабрикации. Но процент этот действительно не настолько велик, чтобы голосить: «Всех выпустить, тюрьмы помыть, менты – подонки!»
Я слушала ее не перебивая.
– В большинстве случаев виновность человека бывает вполне очевидна до суда. Это в детективах нам показывают замороченные истории со многими неизвестными – иначе было бы неинтересно ни читать, ни смотреть. На деле в подавляющей массе все прозаичнее. Если уж человек попал на зону (не под стражу, а на зону), то явно он там оказался не за то, что одуванчики в королевском саду нюхал.
– Ну вот Надя-то как раз одуванчики и нюхала… – вставила я.
– А Кулярева сама головой о балюстраду побилась, а потом в воду прыгнула, – на этот раз съехидничала следователь.
– Надя невиновна, – настаивала я. – В конце концов, презумпция невиновности…
– Презумпцию невиновности я знаю назубок. В большей части это формальность (признаю, что необходимая), но она и соблюдается. Так же формально. До суда они все подозреваемые и обвиняемые. Все регламентировано УПК.
– Да что мне ваш УПК! – разозлилась я. – Вы с Надькой-то разговаривали? Ну какая из нее убийца?
– Убийцы бывают разные. Если принять к сведению показания той учительницы… коллеги вашей матери, не такая уж она и невинная овечка. Тем более у Шацкой нет алиби в отличие, например, от ее мужа, или от мужа Куляревой, – спокойно заметила следовательша.
– А при чем здесь папа? – воскликнула Галка.
– А почему нет? – обернулась к ней следовательша. – Вы сами подтверждаете, что он сильно заинтересовался письмом, злился на свою тещу за то, что та пыталась его спрятать, и даже прибегал к рукоприкладству.
– Он шкаф порубил, – насупилась Галя.
Точно Ольга донесла! Вот сплетница!
– Не беспокойтесь, – усмехнулась следовательша, – у вашего отца алиби еще серьезнее, чем у Шапикова: он был в другом месте. Далеко…
– Девочки, брейк! – вмешался Павел. – Автобус через пять минут.
Кивнув на прощание Галине и буркнув: «До свидания», я зашагала домой. На углу меня догнал Павел.
– Вы здесь? – удивилась я. – Автобус пропустите.
– Да ладно с ним, с автобусом, – отмахнулся он. – Я устал как собака. Прогуляться хочется. Вы мне компанию не составите?
– Я домой иду. Собираетесь в рамках следствия проверить, где я живу?
– А я же знаю, – ухмыльнулся Павел. – Наискосок от того места, где труп нашли.
– Там было так удобно купаться, – зачем-то произнесла я, – а теперь… приходится за магазин ходить.
– Куда?
– Ну повернуть за магазин, мимо библиотеки… Там тропинка через чужие участки и пляжи в конце.
– Ни разу за это лето не купался, – уныло произнес Павел.
– Холодной воды не боитесь? Тогда можно сейчас окунуться, – предложила я.
Чего я вдруг так раздобрилась? Вообще-то пляжи я не слишком люблю: нет у меня ног от шеи и стройных бедер, которыми можно было бы похвастаться. Зато плаваю я неплохо. Даже очень хорошо. Интересно было бы устроить соревнование.
– Вы быстро плаваете? – спросила я.
– Да ничего… – Он испытующе посмотрел на меня.
Отчего-то я вдруг завелась. Мне жутко захотелось «ущучить» если не ту стройную чернявую стервочку, так хоть этого недотепу. Впрочем, почему я решила, что он – недотепа? Прикидывается наверняка. Выжидает.
Я показала ему пляж. А сама пошла переодеваться. Купальник у меня самый что ни на есть закрытый. Если бы сейчас такие носили, я бы вообще напялила на себя панталоны до колена. Терпеть не могу свои колени. Поэтому почти никогда не ношу юбок, а если и надеваю – то не короче, чем до середины икры.
Павел ждал меня на берегу, он уже успел окунуться и теперь наблюдал, как я вздрагиваю, забредая в воду.
– Раньше было удобнее, там прямо с настила нырять можно было, – сообщила я.
Он молча кивнул в ответ. Я поплыла, он за мной. Многим людям кажется, что чем быстрее двигать руками, тем лучше будешь держаться на воде. Да все наоборот! Мельтешение ни к чему хорошему не приводит. Только быстрее устаешь и задыхаешься.
Наоборот, нужно делать широкие плавные гребки, в конце движения расслабляя мышцы, чтобы они отдыхали, и делать вид, что ты никуда не торопишься. Когда-то в деревне я легко обгоняла всех мальчишек.
Я уверенно плыла дальше, чувствуя, как меняется вокруг вода. Она все меньше пахла тиной, все больше – свежестью. Минут через пять я обернулась, ожидая увидеть Павла далеко позади, но, к моему удивлению, он даже чуть обогнал меня. Самого берега мы уже не видели, только кроны деревьев, значит, отплыли порядочно, но мой спутник совсем не выглядел утомленным.
– Чего же вы остановились? – спросил он.
– Да так просто, – как можно легкомысленнее ответила я. – Дальше поплывем?
И мы поплыли… Все дальше и дальше. Неизвестно, как далеко все это могло бы зайти, но пролетевший мимо водный мотоцикл обдал нас волной и брызгами. Вода попала в нос. Я закашлялась. Обернувшись, я едва могла разглядеть верхушки лиственниц.
