* * *
— Случилась очень скверная вещь, — сказал Антонио. Он больше не пытался практиковаться в английском и говорил по-итальянски так быстро, что я едва понимала его. — Хорошо, что вас не было в Мелоне. Полагаю, что вы находитесь в опасности. Как и я сам. Уезжайте отсюда. Возвращайтесь домой. И никому не рассказывайте об этом.
— Я знаю, что произошло, — сказала я.
— Откуда? И вы тоже часть всего этого?
— Часть чего?
Он молчал, однако я буквально могла слышать, как работает его мозг.
— Я пряталась, так же, как и вы сами.
— Не верю, — возразил он.
— У вас отличный скутер, — сказала я. — Очаровательного сливового цвета.
— Если вы видели, значит, вам понятно, что пора убираться восвояси.
— Не могу, — ответила я.
— И что же держит вас здесь?
— Леонора Леонард. Или проще Лола, — ответила я.
— Кто такая Лола?
— Та самая женщина, которую на наших с вами глазах захватила полиция и увезла с собой в наручниках, возможно, за то, что она не оплатила гостиничный счет, но скорее всего потому, что в ее руках оказалась этрусская гидрия. А точнее сказать, краденая этрусская гидрия. Та самая краденая гидрия, которую вы подкинули в мой номер в Ареццо. Она хранила ее. — Кое-чего я не договаривала, однако и не очень лгала. — Она несла ее мне, чтобы я могла передать сосуд вашему хозяину, который собирался укрепить с его помощью собственную репутацию. Я думаю, что этот факт обязывает вас и меня попытаться помочь ей.
— Я не делал этого, — сказал он.
— Что? — удивилась я.
— Я не подбрасывал этот горшок к вам в номер.
— Я видела вас возле отеля.
— Да, но я не подбрасывал вам его.
— А кто же это сделал?
— Я не могу сказать этого вам.
— Антонио! — воскликнула я в крайнем волнении. — Говорите немедленно!
— Вы не поняли меня, — ответил он. — Я не знаю, кто это сделал. Все должно было случиться иначе. И ничем не могу помочь вашей подруге.
— Нет же. Вы можете поговорить с мистером Лейком и передать ему, что в этом деле нужно навести порядок. А лучше всего отвезите меня к нему, и я все расскажу. Пусть он скажет одно только слово, и все придет в порядок.
— Нет, — сказал он. — Идея эта никуда не годится.
— Тогда мне придется самостоятельно отыскать его.
— Нет! — повторил он. — Ни к чему хорошему это не приведет. Подождите, не отключайтесь.
После короткой паузы он сказал:
— Пришлось вложить монеты в автомат.
— Так почему вы не хотите этого?
— Чего я не хочу?
— Зачем играть словами, Антонио. Почему вы считаете, что обращаться к мистеру Лейку бесполезно?
— Я не могу объяснить вам этого.
— Тогда я иду в полицию.
— Разве вы не понимаете? По-моему, вы должны были сделать именно это.
— Я ничего не понимаю, Антонио. Почему вы не хотите мне хоть что-нибудь объяснить?
— Вы, я, эта женщина, как ее там зовут… все мы просто пешки.
— Для Лейка?
— Примерно так, — ответил он.
— Значит, я обращаюсь в полицию, — повторила я. — В разговоре, бесспорно, всплывет ваше имя. И очаровательная Тереза долго-долго не увидит своего Антонио.
— Прошу вас, не надо этого делать. Мы должны переговорить. Не по телефону. Я постараюсь все объяснить вам. Вот что, монеты у меня кончаются. На юго-запад отсюда расположен крохотный городок Скрофиано. Неподалеку от Синалунги. Примерно в миле от него находится дом. — Он давал торопливые указания. — Сегодня.
— Только не сегодня, — возразила я. Учитывая обстоятельства, я не намеревалась скитаться впотьмах по местным дорогам.
— Тогда завтра утром. Пораньше.
— Только после того как рассеется туман, — сказала я. — В полдень.
— В полдень чересчур поздно, — сказал он. — Давайте в десять.
— В полдень. А карабинеры тоже там будут? — спросила я. — У них есть привычка объявляться всякий раз, когда я договариваюсь о встрече с мистером Лейком. Может быть, они подобным же образом реагируют и на вас?
— Нет, — ответил он. — Эта история сулит мне даже худшие последствия, чем вам. Так, значит, в полдень. Прошу вас, приезжайте туда и будьте…
Разговор оборвался. Должно быть, монеты подошли у него к концу.
* * *
Весь вечер и большая часть следующего утра ушли у меня на поиски Лолы, которая обнаружилась в камере полицейского участка в Ареццо. Она вдруг сделалась старой, бледной и настолько апатичной, что я даже обеспокоилась. Увидев меня, она сразу удивилась и обрадовалась.
— Вот уж не думала увидеть вас, — сказала она.
— Я не могла поступить иначе! — воскликнула я. — А почему вы не ожидали меня?
— Потому что… — начала она, но не договорила.
— Потому что вы решили, что я подставила вас?
— Не знаю. Бывает всякое.
— Если гидрия нужна была мне самой, отдавать ее полиции незачем, правда? Как и в том случае, если я предназначала ее для Лейка.
— Нет, — проговорила она. — Я даже не подумала о том, что вы могли подставить меня. Совершенно бессмысленный поступок. Могу сказать только, что жалею уже о том, что просто увидела эту гидрию. Если бы я не взяла ее, тогда…
— Тогда на вашем месте находилась бы я сама, — заметила я. — Хочу кое-что сказать вам. Я не покупала эту гидрию. Я увидела ее в шато возле Виши и попыталась купить, однако владелец не согласился расстаться с этой вещью.
— Не тот ли это человек, который упал в собственную гробницу? — спросила она. — Не ему ли она принадлежала?
— Да. И когда на следующее утро я вернулась, чтобы купить ее, гидрии не оказалось на месте. Возможно, ее украли, возможно, он продал ее, и она оказалась в других руках. Мне известно только то, что ее не оказалось на месте. А потом она вдруг обнаружилась в багажнике моего собственного автомобиля еще на территории Франции. Я перевезла ее через границу просто потому, что не знала, как еще можно поступить. В то время я еще не знала, что она краденая, но потом выяснила это, обратившись к материалам Интерпола по вывезенным древностям. Но когда я привезла этот сосуд сюда — точнее, в Вольтерру — явившиеся в гостиницу карабинеры принялись обыскивать багажники автомобилей. И тогда я совершила действительно жуткий поступок. Я подбросила гидрию в машину, принадлежащую французскому дельцу, который, по моему мнению, и подкинул ее мне в первый раз.
— Зачем это могло ему понадобиться?
