* * *
Марио Романо, он же Кроуфорд Лейк, жил на другом берегу Тибра в Трастевере, районе, известном хорошими ресторанами, ночной жизнью и вполне подходящем для художника, а также, на мой взгляд, и для удачливого актера.
В соответствии с указанными на почтовых ящиках именами Романо проживал на верхнем этаже. Возле расположенной на первом этаже квартиры сидела крохотная девчушка. Поулыбавшись мне и помахав рукой, она проводила меня до первого этажа, после чего сдалась и вернулась к своей двери.
На мой звонок ответила хорошенькая молодая женщина лет восемнадцати — двадцати, как Дженнифер Лучка, подумала я, когда она чуть приоткрыла дверь. Одета она была по-домашнему, в джинсы и белую тенниску, длинные темные волосы перехватывала черная лента. Она выглядела совершенно больной, нос и глаза ее покраснели и опухли как при простуде.
— Мне нужен Марио Романо, — сказала я.
— Его сейчас нет здесь, — ответила она.
— Не можете ли вы сказать мне, когда он вернется?
— Скоро, — ответила она, однако я сомневалась в том, что слышу правду, о чем свидетельствовало выражение ее глаз. Я подумал, что она, наверно, находится дома одна, и, возможно, незнакомка у двери не внушает ей особенного доверия.
— Я — друг Антонио Бальдуччи, — сказала я.
— Ox, — воскликнула она, открывая дверь. — Входите. Разве это не ужасно? Поверить не могу, что Антонио мог сделать это. Ох… — она прикрыла ладонью рот. — Вы, конечно, знаете, что он умер? Надеюсь, мои слова не стали для вас страшным известием.
— Я слышала об этом. А вы, значит…
— Сильвия, — ответила она. — Марио — мой отец.
— Ну, конечно!
Теперь после ее слов я заметила сходство.
— Я слышала о вас. Меня зовут Лара. Я приехала в Рим на несколько дней и увидела в газете заметку о смерти Антонио.
Сильвия показала мне на диван, и я села. Только что упомянутая статья лежала на кофейном столике.
— Похороны еще не состоялись?
— Они назначены на сегодня, — она поглядела на часы. — Мне очень жаль, но вы пропустили их. Правда, вы все равно не сумели бы успеть туда вовремя. Антонио, конечно, жил в Риме, но семья намеревается похоронить его в своей родной деревне на юге. Они начнутся примерно через час.
— Очень жаль. Мне хотелось бы присутствовать на них.
По крайней мере эти мои слова были правдой.
— Я не видела в газете объявления о похоронах.
— Дело в том, — сказала она, — что карабинеры долго не отдавали тело, чтобы можно было организовать надлежащие похороны. Учитывая все случившееся, — самоубийство и прочее — кроме родных, приглашены только самые близкие друзья. Но я все не могу поверить в то, что он сделал это, а вы как считаете? Я не могу даже представить, чтобы мысль о самоубийстве смогла прокрасться в голову Антонио. Может быть, в этом виновата его Тереза? Он все боялся, что она увлечется кем-нибудь другим.
— Боялся, — согласилась я. — Он рассказывал мне о Терезе, и о том, что молодые люди вьются возле нее, как пчелы возле очаровательного цветка.
Моя собеседница чуть улыбнулась.
— Похоже на Антонио. Я была, да и до сих пор остаюсь чуточку влюбленной в него. Только не говорите об этом папе, ладно? Я любила Антонио не меньше трех лет. А теперь сижу здесь и стараюсь выплакаться. К несчастью, папа не захотел брать меня с собой, потому что потом он должен был куда-то еще заехать. А я, кажется, веду себя как самая негостеприимная хозяйка. Я даже не предложила вам чего-нибудь выпить.
— Спасибо, мне ничего не нужно. Но скажите, как идут дела у вашего отца.
— У него все в порядке, — ответила она. — Наверно, вы слышали, что они с моей матерью разошлись.
— Нет, — ответила я.
— Стало быть, они разошлись. И я сейчас должна была бы находиться при матери, поэтому, прошу вас, ничего не говорите об этом отцу, если встретитесь с ним. Мне больше нравится здесь.
Она обвела комнату рукой. Я вполне могла понять причины этого. По североамериканским стандартам квартиру следовало бы назвать тесноватой, однако для Рима она была, наверно, достаточно просторной. Стены были завешаны репродукциями и плакатами в рамках, пара их относилась к выставкам этрусского искусства, а одна из стен была целиком отведена под книжные полки.
Мебель была большой и уютной, в квартире царил дух непринужденности.
— Отец взял несколько месяцев отпуска, чтобы вновь наладить свою жизнь. Однако несколько минут назад из агентства звонили, у них есть для него какая-то работа, поэтому он, возможно, вернется к делам. Он работает в Агентстве Корелли Понте. Они так настаивали, — продолжила она. — Его хотели видеть прямо сегодня или завтра. Так что он, возможно, не успеет вернуться вовремя.
— Значит, ваш отец вернется завтра после похорон? — спросила я. — Я приехала сюда только на день или два, поэтому мне хотелось бы встретиться с ним, если это окажется возможным.
— Боюсь, что это не получится, — ответила она. — Он проводит уик-энд за городом и вернется только в понедельник. Я рада за него. Надеюсь, это означает, что он уже начинает преодолевать последствия разрыва с мамой. Мне хотелось, чтобы он завел себе новую подружку. Ой! — она улыбнулась. — Вы как раз подходите ему по возрасту. Вы свободны?
— Нет, — ответила я со смехом. — Я уже помолвлена. Но спасибо за предложение.
— Очень жаль. Ему нужен рядом такой человек, который мог бы подбодрить его. Мало ему было переживаний по поводу развода с матерью, так смерть Антонио сокрушила его. Они были как братья. Папа так и звал Антонио младшим братом. Он всегда старался помочь Антонио с работой. И постоянно уверял его в том, что у него все получится. У Антонио действительно была самая подходящая внешность для этого дела.
— Действительно, — согласилась я. — И он был хорошим человеком.
— Да, — проговорила она, и по щеке ее скользнула слеза, а еще забавным.
Я неловким жестом похлопала ее по руке.
— А когда вы в последний раз видели его? — спросила она.
И я рассказала, — естественно, опустив некоторые подробности, — о том, как он спас меня от цыганок в Париже, и как мы там же, на Левом берегу, распили с ним бутылочку французского вина, и о том, как Антонио практиковался в английском. Пусть это не было нашей последней встречей, однако я хотела запомнить именно эти мгновения. Некоторое время мы обе хлюпали носами.
— Не могу просто представить, как ему удалось это сделать, — сказала она. — Я знаю, что газеты называли его смерть сенсацией, но Антонио ни имел с толпой ничего общего. Папа сказал, что Антонио убил себя. Но, во-первых, как он сумел подняться наверх? Папа сказал, что, по мнению карабинеров, он каким-то образом проник в дом — одно из окон оказалось незапертым — привязал веревку внизу, поднялся наверх, перебросил ее через металлический штырь под крышей, надел петлю на шею и выпрыгнул из того же окна. Довольно хлопотное дело. Не знаю, что думать…
