Я открыла рот, собираясь сказать что-нибудь подобающее, но поняла, что никакие мои слова ничего не изменят.
— Однако, полагаю, вы разговаривали с ним после его отъезда, — наконец сказала я.
Натали снова закусила губу.
— Собиралась.
— Но… — начала было я.
— Знаю, вы сочтете меня ужасной. Я решила, что раз у него не хватило мужества сказать мне в лицо, что уходит от нас, то и я не стану говорить с ним. Когда, так сказать, взяла себя в руки, сделала то, что, наверно, сделало бы большинство отвергнутых женщин. Разрезала все его галстуки, сломала клюшки для гольфа и отправила все его вещи в богадельню. Потом нашла адвоката и возбудила дело о разводе. Адвокат с тех пор занимается им. Я всегда намеревалась в конце концов поговорить с Уиллом. Думала, что он позвонит. Никак не хотела звонить первой. Обдумывала, что скажу в разговоре. Потом решила все-таки позвонить ему, но только когда буду уверена, что не расплачусь и не приду в замешательство, услышав его «алло». Чем дольше откладываешь разговор с человеком, тем труднее его начать. После двух лет разлуки не позвонишь так запросто, не скажешь: «Привет, как дела?». Я не могла, во всяком случае.
— Тогда откуда вы знаете, что он исчез несколько месяцев назад?
— Точно, пожалуй, не знаю. Адвокат сказал, что отослал документы на подпись Уиллу по меньшей мере три месяца назад, но обратно их не получил. Отправил снова, на сей раз с курьером. Курьер несколько месяцев искал его и в конце концов отправил их обратно как не могущие быть доставленными. Стивен — это мой адвокат — счел, что Уилл просто избегает нас; мы просили не особенно большую сумму, поэтому он не придавал делу особого значения.
Потом Стивен вспомнил, что в Бангкоке живет его товарищ по юридическому факультету, и попросил его выяснить, что возможно. Товарищ ответил, что в магазине темно, позади застекленной двери скопилась почта, и, по словам владельцев соседних магазинов, он не открывался несколько недель. Все они давно не видели Уилла, по крайней мере так сказали товарищу Стивена. Думаю, они могли покрывать Уильяма, только с какой стати? Товарищ наведался и по домашнему адресу, однако ничего не добился и там. Соседка — видимо, миссис Пранит — сказала, что не помнит, когда видела Уилла последний раз, но с тех пор прошло много времени.
Потом пришел этот пакет. Я ничего не понимала, но позвонила в контору, указанную в письме того адвоката по поводу аукциона, дабы убедиться, что оно подлинное. Подписи разобрать не смогла, но в конце концов с кем-то поговорила. Тот человек лишь повторил то, что было в письме — по крайней мере, думаю, что говорил он это. Трудно улаживать такие дела по телефону, когда не знаешь языка. При личной встрече можно объясниться с помощью жестов так, чтобы тебя в конце концов поняли. Я решила, что он не хочет мне помочь, но, может, тут было просто непонимание. По крайней мере я выяснила, что письмо отправили после того, как плата за помещение не поступала в течение трех месяцев, а оно, как видите по дате, почти месячной давности.
— Когда вы получили письмо, оно было запечатано?
— Да, — ответила Натали. — Видимо, тогда я и поняла, что с Уиллом могло что-то случиться, что это не просто какая-то отвратительная шутка.
— Вы наводили какие-то официальные справки? Через полицию? Через канадское посольство?
— Я позвонила в консульство США здесь, в Торонто. Уилл американец и, хотя прожил здесь много лет, канадского гражданства не принял. Один из служащих консульства сказал, что они отправят что-то в Бангкок, но с тех пор я не получала оттуда вестей.
Мы посидели с минуту, глядя на жалкую кучку вещей Уилла.
— Было ли в пакете еще что-нибудь? — спросила я.
— Было письмо от моего адвоката по поводу развода, отправленное больше трех месяцев назад. Я подумала, что его незачем приносить. Кстати, оно тоже было нераспечатано. Уилл не получил его. Кажется, вы не ответили на мой изначальный вопрос. Вы думаете, что Уилл мертв?
— Не знаю, — уклончиво ответила я. Мне хотелось сказать, что, по-моему, Уилл просто решил исчезнуть снова. В конце концов хоть в пакете были странные вещи, поразило меня то, чего там не было. Будь там паспорт, водительские права, кредитные карточки, можно было б предположить, что его нет в живых, но их отсутствие лишь наводило на мысль, что он удрал. Однако высказать ее представлялось бестактным.
— Уилл застраховал свою жизнь, — сказала Натали. — Получателем страховой премии являюсь я. И он платил взносы по крайней мере до четырех месяцев назад. Суть в том, что дабы я могла ее получить, нужно свидетельство о его смерти. Я знаю, что, когда человек пропадает без вести, свидетельство о смерти в конце концов выдается, но только по прошествии семи лет, а ждать так долго я не могу. Поэтому либо я найду его живым, и мы посмотрим, до чего сможем договориться, либо докажу, что он мертв, и получу страховку. Конечно, это звучит бесчувственно, но в моем положении приходится быть такой.
Вы спросили, было ли в пакете еще что-нибудь. Полагаю, следует сказать вам, что в нем было еще одно письмо. — Натали заколебалась. — Адресованное мне. Я не хочу его никому показывать. Письмо очень личное. Но именно оно заставило меня подумать, что произошло нечто ужасное, хотя прямо об этом не говорится.
Письмо было потрепанным, складка стала почти прозрачной, чернила кое-где расплылись.
«Дорогая Натали, — начиналось оно.
Извини. Я понимаю, этого недостаточно, но ты поймешь, что мне больше нечего сказать. Скажи Кэтлин, что я люблю ее. Я всегда любил обеих моих девочек, хоть, может, это не бросалось в глаза».
Подписано было просто «У».
Я вернула письмо Натали и наблюдала, как старательно она укладывает его обратно в сумку.
— Понимаю, что навязываюсь, — сказала она. — Но не сделаете ли нескольких телефонных звонков, когда будете в Бангкоке?
Глава вторая
Я отчетливо помню, как впервые увидел в Аюттхае королевский дворец. Дорогая матушка часто рассказывала, как я стоял, завороженный зрелищем вздымающихся зданий, золота, изящной резьбы, великолепием всего этого. То было самое красивое и поразительное зрелище в моей молодой жизни, и, признаюсь, я так и не утратил ощущение благоговейного трепета, который испытал в ту минуту. Этот город до сих пор ошеломляет меня.
Теперь, вынужденный заняться самонаблюдением, я вижу, что моя очарованность не позволила мне увидеть низких устремлений, отвратительной интриги, ведущейся в самом сердце дворца. Признаки были налицо даже тогда и, разумеется, впоследствии, но, будучи мальчишкой в столь непохожем на все, что видел раньше, месте, я не смог понять их.
Естественно, занятие антикварным бизнесом приводит тебя в соприкосновение с богатством и богачами. Разъезжая по миру в поисках совершенных произведений искусства для украшения демонстрационного зала компании «Макклинток и Суэйн», я бывала в домах, представляющих собой дворцы, на яхтах величиной со средний дом. Встречалась с людьми, у которых денег больше, чем большинство из нас может хотя бы представить. В общем, если не считать редких мук зависти, я довольна жизнью и радостно возвращаюсь в свой маленький дом с небольшим садиком в пригороде и в свой магазин, который, несмотря на площадь в три тысячи квадратных футов, мог бы уместиться в гостиных некоторых домов, где мне приходилось бывать. Однако я ни разу не видела ничего похожего на дом Чайвонгов. Забыть его или их вряд ли удастся.
