— Но как?..
— Вот увидите.
Глаз телекамеры, скрытый в брюхе геликоптера, был теперь
наведён на пустынную улицу.
— Видите? — прошептал Грэнджер. — Сейчас появитесь вы. Вон
там, в конце улицы. Намеченная жертва. Смотрите, как ведёт съёмку камера!
Сначала эффектно подаётся улица. Тревожное ожидание. Улица в перспективе. Вот
сейчас какой-нибудь бедняга выйдет на прогулку. Какой-нибудь чудак, оригинал.
Не думайте, что полиция не знает привычек таких чудаков, которые любят гулять
на рассвете, просто так, без всяких причин, или потому, что страдают
бессонницей. Полиция следит за ними месяцы, годы. Никогда не знаешь, когда и
как это может пригодиться. А сегодня, оказывается, это очень кстати. Сегодня
это просто спасает положение. О господи! Смотрите!
Люди, сидящие у костра, подались вперёд. На экране в конце
улицы из-за угла появился человек. Внезапно в объектив ворвался Механический
пёс. Геликоптеры направили на улицу десятки прожекторов и заключили фигурку
человека в клетку из белых сверкающих столбов света.
Голос диктора торжествующе возвестил:
— Это Монтэг! Погоня закончена!
Ни в чём не повинный прохожий стоял в недоумении, держа в
руке дымящуюся сигарету. Он смотрел на пса, не понимая, что это такое.
Вероятно, он так и не понял до самого конца. Он взглянул на небо, прислушался к
вою сирен. Теперь телекамеры вели съёмку снизу. Пёс сделал прыжок — ритм и
точность его движений были поистине великолепны. Сверкнула игла. На мгновенье
всё замерло на экране, чтобы зрители могли лучше разглядеть всю картину —
недоумевающий вид жертвы, пустую улицу, стальное чудовище в прыжке — эту
гигантскую пулю, стремящуюся к мишени.
— Монтэг, не двигайтесь! — произнёс голос с неба.
В тот же миг пёс и объектив телекамеры обрушились на
человека сверху. И камера и пёс схватили его одновременно. Он закричал. Человек
кричал, кричал, кричал!..
Наплыв.
Тишина.
Темнота.
Монтэг вскрикнул и отвернулся.
Тишина.
Люди у костра сидели молча, с застывшими лицами, пока с
тёмного экрана не прозвучал голос диктора:
— Поиски окончены. Монтэг мёртв. Преступление, совершённое
против общества, наказано. Темнота.
— Теперь мы переносим вас в «Зал под крышей» отеля Люкс.
Получасовая передача «Перед рассветом». В нашей программе…
Грэнджер выключил телевизор.
— А вы заметили, как они дали его лицо? Всё время не в
фокусе. Даже ваши близкие друзья не смогли бы с уверенностью сказать, вы это
были или не вы. Дан намёк — воображение зрителя дополнит остальное. О, чёрт, —
прошептал он.
Монтэг молчал, повернувшись к телевизору, весь дрожа, он не
отрывал взгляда от пустого экрана. Грэнджер легонько коснулся его плеча.
— Приветствуем воскресшего из мёртвых.
Монтэг кивнул.
— Теперь вам не мешает познакомиться с нами, — продолжал
Грэнджер. — Это Фред Клемент, некогда возглавлявший кафедру имени Томаса Харди
в Кембриджском университете, это было в те годы, когда Кембридж ещё не
превратился в Атомно-инженерное училище. А это доктор Симмонс из
Калифорнийского университета, знаток творчества Ортега-и-Гассет
[3], вот
профессор Уэст, много лет тому назад в стенах Колумбийского университета
сделавший немалый вклад в науку об этике, теперь уже древнюю и забытую науку.
Преподобный отец Падовер тридцать лет тому назад произнёс несколько проповедей
и в течение одной недели потерял своих прихожан из-за своего образа мыслей. Он
уже давно бродяжничает с нами. Что касается меня, то я написал книгу под
названием: «Пальцы одной руки. Правильные отношения между личностью и
обществом». И вот теперь я здесь. Добро пожаловать к нам, Монтэг!
— Нет, мне не место среди вас, — с трудом выговорил наконец
Монтэг. — Всю жизнь я делал только глупости.
— Ну, это для нас не ново. Мы все совершали ошибки, иначе мы
не были бы здесь. Пока мы действовали каждый в одиночку, ярость была нашим
единственным оружием. Я ударил пожарника, когда он пришёл, чтобы сжечь мою
библиотеку. Это было много лет тому назад. С тех пор я вынужден скрываться.
Хотите присоединиться к нам, Монтэг?
— Да.
— Что вы можете нам предложить?
— Ничего. Я думал, у меня есть часть Экклезиаста и, может
быть, кое-что из Откровения Иоанна Богослова, но сейчас у меня нет даже этого.
— Экклезиаст — это не плохо. Где вы хранили его?
— Здесь, — Монтэг рукой коснулся лба.
— А, — улыбнулся Грэнджер и кивнул головой.
— Что? Разве это плохо? — воскликнул Монтэг.
— Нет, это очень хорошо. Это прекрасно! — Грэнджер
повернулся к священнику. — Есть у нас Экклезиаст?
— Да. Человек по имени Гаррис, проживающий в Янгстауне.
— Монтэг, — Грэнджер крепко взял Монтэга за плечо. — Будьте
осторожны. Берегите себя. Если что-нибудь случится с Гаррисом, вы будете
Экклезиаст. Видите, каким нужным человеком вы успели стать в последнюю минуту!
— Но я всё забыл!
— Нет, ничто не исчезает бесследно. У нас есть способ
встряхнуть вашу память.
— Я уже пытался вспомнить.
— Не пытайтесь. Это придёт само, когда будет нужно.
Человеческая память похожа на чувствительную фотоплёнку, и мы всю жизнь только
и делаем, что стараемся стереть запечатлевшееся на ней. Симмонс разработал
метод, позволяющий воскрешать в памяти всё однажды прочитанное. Он трудился над
этим двадцать лет. Монтэг, хотели бы вы прочесть «Республику» Платона?
— О да, конечно!
— Ну вот, я — это «Республика» Платона. А Марка Аврелия
хотите почитать? Мистер Симмонс — Марк Аврелий.
— Привет! — сказал мистер Симмонс.
— Здравствуйте, — ответил Монтэг.
— Разрешите познакомить вас с Джонатаном Свифтом, автором
весьма острой политической сатиры «Путешествие Гулливера». А вот Чарлз Дарвин,
вот Шопенгауэр, а это Эйнштейн, а этот, рядом со мной, — мистер Альберт Швейцер,
добрый философ. Вот мы все перед вами, Монтэг, — Аристофан и Махатма Ганди,
Гаутама Будда и Конфуций, Томас Лав Пикок
[4]
, Томас Джефферсон и Линкольн — к
вашим услугам. Мы также — Матвей, Марк, Лука и Иоанн.
