— Найти-то нетрудно, — вздохнул Ивакин. — Да только не к нему она ушла.
— А вы говорили, что это он мне с девяти названивал?
— Не с девяти, Анжела Сергеевна. С половины десятого. Тот, кто звонил в девять, с Мариной разговаривал. А тот, кто звонил вам весь вечер и все утро, адреса вашего не знал. Значит, не успел он с ней поговорить.
— А чего ж у меня не спросил? — удивилась она.
Ивакин пожал плечами.
9
Внезапно распогодилось. Выглянуло солнце, облака разошлись и встали на самый край неба. От луж, капель на листьях, мокрых витрин было больно глазам: так все сверкало, переливалось. Мороженщицы выкатили свои тележки, официанты в открытых кафе застучали пластиковыми стульями. Проехала разукрашенная «копейка» с мерседесовским значком на капоте и нарочно окатила курортников, идущих в столовую на ужин. Те заохали, стряхивая грязную воду с белых брюк. Из машины торчала волосатая рука и оглушительно ревел Шуфутинский.
После ужина, почему-то с икрой, Ивакин спустился в холл. «Ну, как это понимать? — он шел и удивлялся. — То перловка, то икра! Никакой логики!» Впрочем, икра настроение улучшила. Владимир Александрович зашел в светлую пустую библиотеку. Ее очень хвалили еще в день его приезда.
— У вас газеты есть? — спросил он у дежурной.
— А как же. Все основные издания за этот год. Вам что нужно?
— Мне нужна газета «Без цензуры» за последние три месяца.
Библиотекарша гордо повела плечами.
— Именно криминальные газетенки все и спрашивают! Разве это не глупо? Приехали отдыхать, смотрите на море, купайтесь, думайте о хорошем! Так нет — читают детективы, смотрят «Дорожный патруль», а потом удивляются, почему лечение не действует!
Не меняя неодобрительного выражения лица, библиотекарша притащила подшивку. Ивакин хотел было попросить еще и «Литературную газету», чтобы сделать ей приятное, но решил, что это будет выглядеть слишком нарочито. Хотя именно за «Литературной газетой» он сюда и шел, а о газете «Без цензуры» вспомнил в самый последний момент.
Ивакин никогда не читал газету «Без цензуры». Он не читал также «Совершенно секретно», «Версию» и не смотрел «Независимое расследование». Единственное, что он мог себе позволить — это раз в полгода посмотреть какую-нибудь криминальную программу на государственном канале. Дочь в таких случаях закатывала глаза. «Объективная подача?» — ехидно спрашивала она, и он, смущаясь, делал звук потише. Каждый репортаж помимо основной функции — информировать о происшествии — обязательно выполнял кучу второстепенных. Слова, сказанные в эфире, всегда участвовали в больших подковерных играх: они намекали на некие интриги, кому-то помогали, а кого-то кусали.
— Господи, ну журналист — тоже человек! Он должен иметь какую-то точку зрения! — горячилась дочь. — Что значит «объективно», если даже дежурный в каком-нибудь РОВД сообщает информацию, уже пропущенную через себя. Не потому, что он подкупленный или занимается политикой, а потому, что он — особенный, как и любой другой человек. Может, он дурак! И ему кажется, что вот это важно, а вот это нет! А ты: журналисты, журналисты… Я не могу этого слышать! Раньше верили каждому слову, теперь не верят ни одному! Обязательно какие-то крайности!
— Журналисты сами виноваты, — вяло возражал Ивакин. — Очень много врут в последнее время.
Статью об убийстве директора рынка он нашел сразу. Она была подписана неким Леонидом Маринским. Фамилия и имя настоящего автора — Марины Леонидовой — легко просматривались сквозь псевдоним.
Ивакин водрузил на нос очки и приступил к чтению. И с первых же строк очки его от изумления полезли на лоб.
«Убийство на Аминьевском шоссе.
Директор одного из московских рынков, в прошлом политик провинциального масштаба, А. Дергачев застрелен вчера утром в собственной машине в тоннеле на Аминьевском шоссе.
Машина Дергачева была остановлена „фордом“ с поддельными милицейскими номерами, после чего по ней был открыт огонь. Лобовое стекло в машине директора не имело бронированной защиты, сам он находился на переднем сиденье и был убит практически сразу. Охранник Дергачева успел открыть ответный огонь, пробил боковую дверь „форда“ и ранил одного из нападавших. После этого убийцы уехали.
Прибывшая на место происшествия милиция вскоре обнаружила „форд“ в одном из соседних парков. Машина была подожжена, однако полностью не сгорела. В ней обнаружили труп человека, который, видимо, и был ранен охранником Дергачева. Судя по всему, „товарищи“ его добили. Труп сильно обгорел, однако в кармане пиджака были найдены счета за мобильный телефон, которые позволили идентифицировать этого человека. Милиция уверена, что это известный в криминальном мире Москвы Н. Петров…»
Ивакин протер очки, снова надел их, на всякий случай еще раз проверил дату, пробежал следующую пару абзацев, изумленно качая головой, и, наконец, перешел к заключительной части статьи:
«Особую пикантность делу придает тот факт, что двоюродный брат убитого киллера, — начинающий и довольно успешный политик, кандидат в депутаты Государственной думы, уже затративший на свою избирательную компанию огромные средства непонятного происхождения. Впрочем, один из источников этих средств известен: махинации с акционированием московского предприятия „Ритрон“, которыми он занимался на пару с убитым Дергачевым. Тогда эти двое еще не были лютыми врагами, а обделывали свои дела вместе. Источники, близкие убитому Дергачеву, утверждают, что не только „Ритрон“ поссорил бывших компаньонов, но и некоторые другие вопросы бизнеса, в том числе и связанные с крупнейшими московскими рынками.
На сегодняшний день версия, основанная на заинтересованности в смерти А. Дергачева брата убитого киллера, является основной.
Леонид Маринский».
Ивакин отложил газету и задумался.
Статья, которую он только что прочитал, была опубликована в газете «Без цензуры» на следующий день после убийства. На взгляд обычного читателя она была рядовой газетной статьей, но на взгляд следователя все в ней было поразительным.
Ивакин помнил дело, он его даже недавно перелистал, заинтригованный обмолвкой Прохорова о предсказанном убийстве какой-то дамочки. Он примерно представлял себе, какие сведения могли появиться в газете «Без цензуры» на следующий день после происшествия на Аминьевском шоссе. В худшем случае это мог быть краткий пересказ официальной информации, сдобренный ничего не значащими размышлениями очевидцев (в тоннеле, естественно, очевидцев было немного). В лучшем случае — официальная информация плюс намеки, сделанные теми сотрудниками органов, которым газета приплачивает за такого рода услуги. Наконец, могло быть откровенное вранье. И это бы Ивакина не удивило. Но статья, которую он читал, была точна, правдива и явно содержала в себе факты, которые самому следствию стали известны лишь через несколько дней работы.
Почему-то сразу называлась фамилия убитого киллера и запросто был очерчен круг его знакомств. Даже общие дела убитого и убийцы, даже возможные причины их конфликтов, даже то, что двоюродный брат киллера баллотируется в Думу и вполне способен победить своего конкурента, бывшего генерала КГБ, — все это было известно Марине Леонидовой, внештатной и, по словам брата, бездарной корреспондентке газеты «Без цензуры», сотрудничавшей с этим изданием всего-то два месяца!
