И я усовестилась.
Надежда Николаевна сделала вид, что не заметила сарказма в
моем голосе, и продолжала:
— Искать никого не надо: мой старинный приятель Валя
Голубев на этих посудинах просто помешан. Раньше журнал «Катера и яхты» был для
него тем же, что Библия для верующего. А уж теперь-то столько разных журналов
есть! Так что он сразу нам расскажет, кому эта «Эсперанца» принадлежит, к
какому порту приписана, сколько развивает морских узлов в час и все такое
прочее.
Сам не знает — мигом нужного человека найдет.
— Вот уж правда — не имей сто рублей, а имей сто
друзей.
— Да, особенно учитывая низкий курс рубля и его явную
неустойчивость.
* * *
Валентин Елистратович Голубев не обманул наших ожиданий. Он
за три дня выяснил все, что мог, про яхту «Эсперанца» и даже собрал кое-какие
вырезки — и газетные и журнальные.
— Валя нашел две яхты с названием «Эсперанца», то есть
«Надежда», — рассказывала Надежда Николаевна. — Но одна из них,
большая яхта английского судовладельца Макговерна, пишется иначе: «Esperansa».
А вот вторая, принадлежащая, точнее, принадлежавшая
знаменитому испанскому миллиардеру Мигелю Руису Санчесу, пишется через
"z", то есть именно так, как на спасательном круге на фотографии. Вот
смотри, Валька даже где-то карточку яхты добыл.
Белоснежная красавица была прекрасна.
Я почувствовала острую зависть к испанскому миллиардеру
Санчесу. Пропорции яхты были гармоничны, как у арабского скакуна.
Правда, я никогда не видела арабских скакунов, но всегда
приводят такое сравнение.
Мы положили рядом с голубевской вырезкой из журнала
фотографию, которую я утащила из квартиры Александра, и принялись внимательно
их изучать. Честно говоря, я-то просто пялилась на яхту и красотку в матросском
костюме, но Надежда Николаевна после пятнадцатиминутного изучения выдала
заключение:
— Во-первых, надпись «Esperanza» на борту судна сделана
таким же шрифтом, как и на спасательном круге с твоей, Мария, фотографии.
Во-вторых, вот эта штука, которая торчит сзади, прямо за обнимающейся парочкой,
называется надстройкой, мне Валентин объяснил. Так вот, надстройка на обеих
фотографиях одинаковая. На основании этих двух фактов я делаю вывод, хотя, может
быть, слишком поспешный, что фотография сделана в свое время на этой самой
яхте.
— Час от часу не легче! Только испанского миллиардера
нам и не хватало! Какое отношение ко мне имеет испанский богач?
— Он к тебе, да и ни к кому уже, больше не имеет
никакого отношения. Потому что Мигель Руис Санчес тихо скончался в своем
поместье в Валенсии. Как ты думаешь, когда?
— Пять лет назад, — обреченно произнесла я.
— Умница! — расцвела Надежда. — И Валька
молодец, даже про смерть миллиардера где-то раскопал. Складывается впечатление,
что пять лет назад произошли все события, а дальше мир просто впал в спячку.
Значит, — Надежда начала загибать пальцы, — неизвестная женщина
выпала или выброшена из окна на Офицерском; Людмила Лучкова убита своим
возлюбленным; что произошло с Ларисой Гусаровой — можно только гадать. И теперь
еще испанский миллиардер…
— Миллиардера вы притянули за уши! — не выдержала
я.
— Да? А фотография? А яхта?
— Что яхта? Ну доказали вы, что загадочная женщина и не
менее загадочный инвалид, у которого я убираю, несколько лет назад
сфотографировались вместе на яхте. Александр тогда выглядел прилично, не скрою,
да и дама хороша. Но легче мне от этого не стало…
— Не скажи. Миллиардеры — это такие люди, у которых вся
жизнь проходит на виду. Пресса им не дает шагу ступить без интервью или хотя бы
без фотоснимка… Это простые люди никому не нужны, а про миллиардеров всем
интересно.
— Мне неинтересно, — угрюмо пробормотала я.
— А мне интересно, — весело ответила
Надежда. — Значит, опять иду в библиотеку и смотрю там газеты и журналы.
Вдруг да попадется где-нибудь в окружении миллиардера наша загадочная
незнакомка?
* * *
Вечером позвонил мой бывший муженек — легок на помине. Голос
его был непривычно тих, и он даже поинтересовался моим самочувствием. Я
ответила, что чувствую себя прекрасно, его, так сказать, молитвами, тогда он
робко поинтересовался, как дела, имея в виду мои дела с милицией.
Я сообразила, что раз он звонит и спрашивает, в милицию его
не вызывали, может, он на самом деле никак не связан с тем рыжим мужиком,
Ненько Валерием Ивановичем, как его назвал следователь в последний мой приход.
Они установили личность убитого, им оказался бывший уголовник.
Поэтому в милиции посчитали, что рыжий Ненько влез ко мне
ради обычной кражи, поссорился с напарником, тот его и убил.
Видно, напарника они стали искать по уголовным связям
Ненько, а мне следователь сделал выговор насчет хилых замков. Так что еще и
обругали на прощание. Но мужу я не стала ничего рассказывать, а просто сказала,
что идет следствие.
Тогда он попросил разрешения навестить сына и даже — можете
себе представить?! — извинился за прошлый скандал. Как я уже говорила,
розовые мысли в моей голове держались только один день. Поэтому я нисколько не
поверила словам моего бывшего.
Простить я его никогда не прощу. То, что умер ребенок и что
я сама из-за него чуть не сыграла в ящик, — это я вспомню на смертном
одре, его или моем, как повезет. То, что он изменил свое поведение, говорит
только о том, что он меня боится. Значит, рыльце у него в пушку. Поэтому я
разрешила мужу прийти, но если он опять начнет хамить, то в следующий раз мы
будем разговаривать в другом месте.
Вот так-то. С муженьком я быстро разберусь, но как быть с
двумя другими — Андреем и инвалидом Сашей?
* * *
Надежда опять отправилась в газетный отдел библиотеки имени
Маяковского. Лидочка была на месте и посмотрела на нее насмешливо, — Где
же я вам возьму журналы с разделами из светской хроники? Эти издания очень
дорогие, нам редко перепадает. Никому и не выдаем.
— Лида, очень нужно. И к тому же не свежие номера, а
пятилетней давности.
— Ладно, — подобрела Лида. — Ради нашей
дружбы…
Увидев гору журналов в глянцевых обложках, Надежда приятно
удивилась:
— Даже по-русски?
— А вы как думали? Это же у нас в России издают для
новых русских. Вот, так и называется: «Новый русский журнал», «Московское
общество», а это вроде русского «Плейбоя», для богатеньких молодых людей.
— Давай-давай, — оживилась Надежда.
Листать красивые журналы было куда интереснее, чем читать
отечественные криминальные новости или скандальные слухи. Здесь были роскошные
туалеты, драгоценности и лимузины, блистательные рауты. «Принц Монако Альберт
открывает новый музей моды. На посвященном открытию рауте присутствовали сливки
европейского общества»… «На последнем аукционе Кристи барон Тиссен-Борнемис
приобрел полотно Рейсдаля»… «Немецкая миллионерша фрау Хеллербаум около своей
виллы в Сен-Тропез»…
