— Мама, смотри! — Сын показывал на небо.
Надвигалась здоровенная темно-синяя туча. Нехорошо оказаться
в лесу, когда гроза, и мы припустили быстрым шагом. Однако туча шла быстрее.
Небо потемнело, и здорово погромыхивало.
— Ох, сыночек, не могу больше!
Я запыхалась. И тут хлынул дождь. Как назло, поблизости не
оказалось ни одного дерева с густой кроной, и мы с Лешкой побежали по тропинке
все мокрые. Когда я уже начала думать, что за дождем мы не заметили дом Агафьи
Ивановны, и теперь уже скоро будет Псковская область, мелькнуло озеро. Тропа
шла вдоль берега, силы оставили меня окончательно.
Внезапно на дорогу вышел человек в длинном плаще с
капюшоном, какой носили средневековые монахи. Блеснули глаза грозно, и густой
бас прогремел сквозь дождь:
— Вы куда это идете?
— К Агафье Ивановне. — Я протянула ему бумажку с
адресом, но ветер вырвал ее из моих рук, и бумажка исчезла в лесу.
Человек что-то крикнул неразборчиво, схватил мою сумку и
скрылся между деревьями. Мы с Лешкой припустили за ним, умирая от страха.
— Мам, это и есть граф Калиостро? — спрашивал он
на бегу.
У меня так перехватило дыхание, что я даже не смогла
ответить.
Дом показался внезапно. Мы просто вышли на поляну, и вот он
— большой дом.
Забора вокруг не было. Человек в плаще уже стоял под навесом
и стучал. Открылась большая дубовая дверь, человек сунул туда мою сумку, сделал
два шага с крыльца, и пропал из виду. Мы с Лешкой подошли ближе, отчаянно
труся. В дверях стоял крупный небритый мужик с керосиновым фонарем.
— Ну? — вопросительно буркнул он.
— К Агафье Ивановне от Бальзаминова.., Мужик молча
посторонился. Мы прошли темные сени и оказались в просторной комнате — ее
хотелось назвать горницей.
Общество сидело за длинным столом перед керосиновой лампой.
Их было четверо, во всяком случае, на стенах при зыбком свете лампы, плясали
четыре тени. Две женщины и двое мужчин. Худой длинноносый старик в очках
перекладывал какие-то бумажки, симпатичный молодой парень повернулся на стук
двери, и я увидела глаз, завязанный черным, как у пирата Билли Бонса. Была там
еще женщина, немолодая, смуглая, с гладко причесанными черными волосами.
Тонкими пальцами она перекладывала карты. Мне вспомнились
стихи:
…И соседи его были тоже
Подозрительной масти и кожи:
Ворон, оборотень и гиена…
……………………………………………..
А сам хозяин был попросту дьявол…
* * *
Но была хозяйка. Она встала из-за стола нам навстречу, и
сразу исчезли зловещие тени по углам, и сказочные чудовища превратились в
обычных людей: не ворон, а просто пожилой человек, мужчина отвернулся в тень, и
стало не видно пустого глаза, а «гиена» подняла глаза и отбросила карты.
— Здравствуйте, милые. Как же вы так не угадали, с
дождиком-то?
Агафья Ивановна была стара, но держалась бодро, и голос у
нее был молодой.
— Мы от… — начала было я, но она махнула рукой, знаю,
мол, все знаю.
В тишине слышалось клацанье Лешкиных зубов — не то от
страха, не то от холода.
— Ох как ты замерз-то. — Хозяйка легко присела
перед Лешкой и заглянула ему в глаза. — Сейчас согреешься. Как вы
добрались? — обратилась она ко мне.
— Нас привел граф Калиостро, — неожиданно громко
ответил Лешка, клацать зубами он перестал.
— Кто? Да это егерь наш, Калистрат Егорыч. Случайно он
по лесу шел.
Я поняла: то, что показалось нам капюшоном средневекового
монаха, оказалось обычной плащ-палаткой.
Нас отвели в небольшую чистенькую комнатку на втором этаже.
Там стояли две кровати и комод, покрытый кружевной скатертью.
Лешка нашел в нижнем ящике коллекцию старинных оловянных
солдатиков и угомонился на весь вечер. Я переодела его в сухое и оставила в
покое, а сама спустилась вниз.
Гроза прошла, включили электричество, поэтому лампы убрали,
и я смогла разглядеть большую горницу. Потолок был дубовый высокий, стены
оклеены обоями в неброский цветочек и завешаны картинами.
— Это моего мужа, — сообщила Агафья Ивановна.
— Он был художник?
— Врач, а это — так уж. Его давно нет…
Старик-ворон оказался старинным приятелем хозяйки. Он гостил
у нее каждое лето, потому что здешний климат очень помогал ему от астмы.
Мужчина с повязкой, его звали Игорь, потерял глаз недавно, как рассказала
Агафья Ивановна, очень переживал и жил пока у нее до осени, а тогда он поедет в
Англию на операцию. При ближайшем рассмотрении кресло, в котором сидела смуглая
немолодая дама, оказалось инвалидным, Даму звали Татьяна Викентьена
Пржевальская.
— Вы не родственница?.. — невольно спросила я.
— Разумеется, родственница, — она
засмеялась, — двоюродная сестра его лошади.
* * *
Дом был очень большой и старый. На первом этаже находилась
горница, что-то вроде гостиной, и две комнаты поменьше. На втором спали мы с
Лешкой, одноглазый Игорь и старик. Был еще третий этаж, маленькая комнатка в
мезонине, но туда я не ходила.
На большой просторной кухне с русской печью сидел небритый
молчаливый мужик и чистил картошку. Я взяла второй нож и подсела к нему. Он
покосился, но ничего не сказал. Пришла Агафья Ивановна, поставила чайник на
обычную газовую плиту и заварила пахучие травы.
— Это — тебе, а это — твоему сыну.
— Агафья Ивановна, так вы всех лечите? За этим люди к
вам приезжают?
— Что ты, милая, это муж мой был врач, а я так просто.
Место здесь такое — покой, тишина. Вот и помогает от хвори всякой.
А ты травку-то попей, не ленись, три раза перед едой, тебе
надо в себя прийти немножко…
Место действительно было замечательное, утром мы с Лешкой в
этом убедились.
Дом стоял на берегу озера, и к воде выходил причал для лодок
и маленькие мосточки со скамеечкой для полоскания белья. С одного боку был
огород и картофельное поле, огороженное забором, чтобы кабаны осенью не рыли
картошку, как объяснила Агафья Ивановна. Был и сад с плодовыми деревьями и
кустами. У дома был колодец, а если пройти по тропиночке шагов двести, то
открывался чудесный песчаный обрыв, а внизу была вставлена металлическая труба,
и из нее бил родник невиданной силы и чистоты. Лешка пришел в восторг от обилия
чистого, почти белого песка и часами играл там, строя замки. На лесных полянах
росли цветы и земляника. Вода в озере была теплая. Небритый мрачный мужик
оказался вполне нормальным. Он много работал по хозяйству, а в свободное время
ловил рыбу и иногда брал с собой Лешку. Мы с Агафьей Ивановной пекли пироги с
прошлогодним вареньем.
