– Обещаю.
– Итак, где мы остановились? Жизнь? Это, между прочим, тема
из разряда «все». Хочешь узнать о жизни все?
Дуглас кивнул и потупился.
– Тогда наберись терпения.
Подняв глаза, Дуглас припечатал Квотермейна таким взглядом,
в котором соединились терпение неба и терпение времени.
– Что ж, для начала… – Он умолк и потянулся за пустым
стаканом Дугласа. – …освежись-ка, сынок.
Стакан наполнился лимонадом. Дуглас не заставил себя
упрашивать.
– Жизнь, – повторил старик и что-то зашептал, забормотал,
потом снова зашептал.
Глава 37
Среди ночи Келвина Квотермейна разбудил чей-то возглас или
зов.
Кто же мог подать голос? Никто и ничто.
Он посмотрел в окно на круглый лик башенных часов и почти
услышал, как они прочищают горло, чтобы возвестить: три часа.
– Кто здесь? – выкрикнул Квотермейн в ночную прохладу.
Это я.
– Неужели опять ты? – Приподняв голову, Квотермейн посмотрел
сначала налево, потом направо.
Да я, кто ж еще. Узнаешь?
И тут его взгляд скользнул вниз по одеялу.
Даже не протянув руку, чтобы удостовериться на ощупь,
Квотермейн уже понял: его старинный дружок тут как тут. Правда, на последнем
издыхании, но все же он самый.
Не было нужды отрывать голову от подушки и разглядывать
скромный бугорок, возникший под одеялом пониже пупа, между ног. Так только,
одно биение сердца, один удар пульса, потерянный отросток, призрак плоти.
Однако все чин-чином.
– Ага, вернулся? – с короткой усмешкой бросил Квотермейн,
глядя в потолок. – Давненько не виделись.
Ответом ему было слабенькое шевеление в знак их встречи.
– Ты надолго?
Невысокий холмик отсчитал два удара собственного сердца,
нет, три, но не изъявил желания скрыться; похоже, он планировал задержаться.
– В последний раз прорезался? – спросил Квотермейн.
Кто знает? – последовал молчаливый ответ его старинного
приятеля, угнездившегося среди блеклых проволочных завитков.
«Если голова медленно, но верно седеет – плевать, – когда-то
давно сказал Квотермейн, – а вот когда там, внизу, появляются пегие клочки –
пиши пропало. Пускай старость лезет куда угодно, только не туда!»
Однако старость пришла и к нему, и к его верному дружку.
Везде, где можно, напылила мертвенно-снежную седину. Но не зря же сейчас
возникло это биение сердца, осторожный, неправдоподобный толчок в знак
приветствия, обещание весны, града воспоминаний, отголосок… этого… как его…
вылетело из головы… как в городе называют удивительную нынешнюю пору, когда у
всех соки бурлят?
«Прощай-лето».
Господи, ну конечно!
– Эй, не пропадай. Побудь со мной. Без дружка плохо.
Дружок не пропал. И они побеседовали. В три часа ночи.
– Откуда на сердце такая радость? – спрашивал Квотермейн. –
Что происходит? Я потерял рассудок? А может, исцелился? Не в этом ли заключено
исцеление? – От непристойного смеха у него застучали зубы.
Да я только попрощаться хотел, шепнул слабый голосок.
– Попрощаться? – Квотермейн подавился собственным смехом. –
Как это понимать?
Вот так и понимай, ответил все тот же шепот. Лет-то сколько
минуло. Пора закругляться.
– И вправду пора. – У Квотермейна увлажнились глаза. – Куда,
скажи на милость, ты собрался?
Трудно сказать. Придет время – узнаешь.
– Как же я узнаю?
Увидишь меня. Я тоже там буду.
– А как я пойму, что это ты?
Поймешь как-нибудь. Ты всегда все понимал, а уж меня – в
первую очередь.
– Из города-то не исчезнешь?
Нет-нет. Я рядом. Но когда меня увидишь, не смущай других,
ладно?
– Ни в коем случае.
Одеяло и пододеяльник начали опадать, холмик таял. Шепот стал
едва различимым.
– Не знаю, куда ты собрался, но… – Квотермейн осекся.
Что «но»?
– Живи долго, в счастье и радости. Спасибо.
Молчание. Тишина. Квотермейн не мог придумать, что еще
сказать.
Тогда прощай?
Старик кивнул; влага застила ему глаза.
Кровать, одеяло, его собственное туловище сделались теперь
плоскими, как доска. То, что было при нем семьдесят лет, исчезло без следа.
– Прощай, – сказал Квотермейн в неподвижный ночной воздух.
«Все же интересно, – подумал он, – чертовски интересно, куда
его понесло?»
Огромные часы наконец-то пробили три раза.
И мистер Квотермейн уснул.
В темноте Дуглас открыл глаза. Городские часы отсчитали
последний из трех ударов.
Он поглядел в потолок. Ничего. Перевел взгляд в сторону
окон. Ничего. Только легкое дуновение ночи шевелило бледные занавески.
– Кто там? – прошептал он. Молчок.
– Кто-то тут есть, – прошептал он. А выждав, снова спросил:
– Кто здесь?
Смотри сюда, раздался невнятный говорок.
– Что это?
Это я, был ответ откуда-то из темноты.
– Кто «я»?
Смотри сюда, опять прошелестело из темноты.
– Куда?
Вот сюда – совсем тихо.
– Куда же?
И Дуглас поглядел по сторонам, а потом вниз.
– Сюда, что ли?
Ну, наконец-то.
В самом низу его туловища, под грудной клеткой, ниже пупка,
между бедер, там, где соединялись ноги. В том самом месте.
– Ты кто такой? – шепнул он.
Скоро узнаешь.
– Откуда ты выскочил?
Из прошлого в миллион веков. Из будущего в миллион веков.
– Это не ответ.
