– Эй, кто-нибудь! – позвал он.
Его экономка в смятении выскочила из дому и ринулась через
обширный газон.
– Не поздно ли будет, – громогласно осведомился Квотермейн,
– затопить печку?
– Затопить печку, мистер Кел?
– Да, затопить распроклятую печку. Доставайте противни. У
вас есть рецепт тыквенного пирога?
– Как не быть, мистер Кел.
– Тогда собирайте эти ошметья. Заказываю обед на завтра:
«Сплошные десерты!».
Квотермейн развернулся и на костылях взобрался по лестнице.
Глава 14
Внеочередное заседание Гринтаунского муниципального комитета
по образованию должно было начаться с минуты на минуту.
Кроме Келвина Си Квотермейна присутствовали еще двое: Блик и
мисс Флинн, секретарь-референт.
Квотермейн указал на столик с пирогами.
– Что это такое? – удивились двое других.
– Триумфальный завтрак, а может, обед.
– На мой взгляд, это пироги, Квотермейн.
– А что же еще, дурная твоя голова! Пир победителей, вот что
это такое. Мисс Флинн?
– Да, мистер Кел?
– Внесите в протокол. Сегодня перед заходом солнца я сделаю
несколько заявлений над оврагом.
– А именно?
– «Слушайте меня, подлые бунтари. Война не окончена: вы не
сдались, но и не победили. Похоже, все решит случай. Готовьтесь, октябрь будет
долгим. Вы у меня на крючке. Берегитесь».
Квотермейн умолк, закрыл глаза и сжал пальцами виски, будто
старался что-то вспомнить.
– Ага, вот. Незабвенный полковник Фрилей. Нам требуется
полковник. Когда Фрилей был произведен в полковники?
– Сразу как Линкольна застрелили.
– Так-так. Кто-то из нас должен стать полковником. Им буду
я. Полковник Квотермейн. Как на ваш слух?
– Весьма достойно, Кел, весьма достойно.
– А раз так – отставить разговоры и приступить к пирогам.
Глава 15
На веранде у Дуга с Томом ребята расселись в кружок. В
голубой краске потолка отражалась голубизна октябрьского неба.
– Трам-тарарам! – начал Чарли, – прямо не знаю, как сказать,
Дуг, но мне жрать охота.
– Чарли! Ты не о том думаешь!
– Я как раз о том думаю, – возразил Чарли. – Земляничный
пирог, а сверху – огроменное белое облако взбитых сливок.
– Том, – потребовал Дуглас, – загляни-ка в блокнот: что
сказано в уставе насчет измены?
– С каких это пор мысли о пироге считаются изменой? – Чарли
поковырял в ухе и с преувеличенным интересом стал разглядывать комочек воска.
– Не мысли, а разговоры.
– Да я с голодухи ноги протяну! – сказал Чарли. – И у других
на уме то же самое – того и гляди, кусаться начнем. Не катит твоя затея, Дуг.
Дуг обвел глазами своих солдат, словно подначивая их заныть
вместе с Чарли.
– У моего деда есть книга, где написано, что индусы могут
голодать по девяносто дней. Так что успокойся. После первых трех суток уже все
нипочем!
– А у нас сколько прошло? Том, глянь-ка на часы. Сколько
прошло?
– М-м-м, один час и десять минут.
– Обалдеть!
– Что значить «обалдеть»? Нечего смотреть на часы! Смотреть
надо в календарь. Любой пост длится семь суток!
Они еще немного посидели в молчании. Потом Чарли спросил:
– Том, а теперь сколько прошло?
– Не говори ему, Том!
Том важно сверился с часами:
– Один час и двенадцать минут!
– Кранты! – Чарли скривился. – У меня брюхо к спине
прилипло. Всю жизнь буду питаться через трубочку. А вообще-то я уже умер.
Известите родных и близких. Передайте, что я их любил.
Закатив глаза, он откинулся на дощатый пол.
– Два часа, – в скором времени сообщил Том. – Целых два часа
голодаем, Дуг. Не хухры-мухры! Нам бы еще после ужина проблеваться – и, считай,
дело сделано.
– Ох, – подал голос Чарли, – чувствую себя как у зубодера,
когда он мне укол всадил. Все онемело! У ребят просто кишка тонка, а то бы они
тоже тебе сказали, что пухнут с голоду. Точно я говорю, парни? Сейчас бы сырку!
Да с крекерами!
Раздался общий стон. Чарли не унимался:
– И жареную курочку!
Все взвыли.
– И ножку индейки!
– Вот видишь. – Том ткнул Дуга в локоть. – Всех до судорог
довел! И где же твой переворот?
– Еще один день!
– А потом?
– Сухой паек.
– Пирог с крыжовником, яблочное пюре, сэндвичи с лучком?
– Завязывай, Чарли.
– Булка с виноградным джемом!
– Заткнись!
– Не дождетесь, сэр! – фыркнул Чарли. – Сорвите с меня
шевроны, генерал. Первые десять минут все шло как по маслу. А теперь у меня в
животе бульдог мечется. Пойду-ка я домой, сяду как человек, положу себе полторта
с бананами, пару бутербродов с ливерной колбаской. Лучше уж загремлю под
фанфары из вашей долбаной армии, но, по крайней мере, останусь жив, а не
усохну, как мумия, на каких-то объедках.
– Чарли, – взмолился Дуг, – ты же у нас в штабе – правая
рука.
Залившись краской, Дуг вскочил и сжал кулаки. Это было
поражение. Хуже некуда. Разработанный план у него на глазах пошел прахом, и
великий переворот сорвался.
В это мгновение городские часы начали бить полдень, и
протяжный металлический бой спас положение, потому что Дуг бросился к перилам и
стал смотреть в сторону главной площади, на этот неприступный железный
монумент, а потом и на зеленый сквер, где по обыкновению старики просиживали за
шахматными досками.
У него на лице мелькнула отчаянная догадка.
– Постойте-ка, – пробормотал он и выкрикнул в полный голос:
– Шахматные доски! – Одно дело – испытание голодом, и оно пойдет нам на пользу,
но теперь я вижу настоящую цель. Вот там, у здания суда, эти гнусные стариканы
играют в шахматы.
