Они замерли. Луны точно околдовали, заморозили их; тихий
ветер овевал их.
— Лорд Байрон, — сказал Джефф Спендер.
— Какой лорд? — Капитан повернулся к нему.
— Лорд Байрон, поэт, жил в девятнадцатом веке.
Давным-давно он написал стихотворение. Оно удивительно подходит к этому городу
и выражает чувства, которые должны были бы испытывать марсиане. Если только
здесь осталось кому чувствовать. Такие стихи мог бы написать последний
марсианский поэт.
Люди стояли неподвижно, и тени их замерли.
— Что же это за стихотворение? — спросил капитан.
Спендер переступил с ноги на ногу, поднял руку, вспоминая,
на мгновение зажмурился, затем его тихий голос стал неторопливо произносить
слова стихотворения, и все слушали его, не отрываясь:
Не бродить уж нам ночами,
Хоть душа любви полна,
И по-прежнему лучами
Серебрит простор луна.
Город был пепельно-серый, высокий, безмолвный. Лица людей
обратились к лунам.
Меч сотрет железо ножен,
И душа источит грудь,
Вечный пламень невозможен,
Сердцу нужно отдохнуть.
Пусть влюбленными лучами
Месяц тянется к земле,
Не бродить уж нам ночами
В серебристой лунной мгле.
Земляне молча стояли в центре города. Ночь была ясна и
безоблачна. Кроме свиста ветра — ни звука кругом. Перед ними расстилалась
площадь, и плиточная мозаика изображала древних животных и людей. Они стояли и
смотрели.
Биггс издал рыгающий звук. Глаза его помутнели. Руки
метнулись ко рту, он судорожно глотнул, зажмурился, согнулся пополам. Густая
струя наполнила рот и вырвалась, хлынула с плеском прямо на плиты, заливая
изображения. Так повторилось дважды. В прохладном воздухе разнесся кислый
винный запах. Никто не шевельнулся помочь Биггсу. Его продолжало тошнить.
Мгновение Спендер смотрел на него, затем повернулся и пошел
прочь. В полном одиночестве он шел по озаренным луной улицам города и ни разу
не остановился, чтобы оглянуться на своих товарищей.
Они легли спать около четырех утра. Вытянувшись на одеялах,
закрыли глаза и вдыхали неподвижный воздух. Капитан Уайлдер сидел возле костра,
подбрасывая в него сучья.
Два часа спустя Мак-Клюр открыл глаза.
— Вы не спите, командир?
— Жду Спендера. — Капитан слабо улыбнулся.
Мак-Клюр подумал.
— Знаете, командир, мне кажется, он не придет. Сам не
знаю почему, но у меня такое чувство. Не придет он.
Мак-Клюр повернулся на другой бок. Огонь рассыпался
трескучими искрами и потух.
Прошла целая неделя, а Спендер не появлялся. Капитан
разослал на поиски его несколько отрядов, но они вернулись и доложили, что не
понимают, куда он мог деться. Ничего, надоест шляться — сам придет. И вообще он
нытик и брюзга. Ушел, и черт с ним!
Капитан промолчал, но записал все в корабельный журнал…
Однажды утром — это мог быть понедельник, или вторник, или
любой иной марсианский день — Биггс сидел на краю канала, подставив лицо
солнечным лучам и болтая ногами в прохладной воде.
Вдоль канала шел человек. Его тень упала на Биггса. Биггс
открыл глаза.
— Будь я проклят! — воскликнул Биггс.
— Я последний марсианин, — сказал человек,
доставая пистолет.
— Что ты сказал? — спросил Биггс.
— Я убью тебя.
— Брось. Что за глупые шутки, Спендер?
— Встань, умри, как мужчина.
— Бога ради, убери пистолет.
Спендер нажал курок только один раз. Мгновение Биггс еще
сидел на краю канала, потом наклонился вперед и упал в воду. Выстрел был очень
тихим — как шелест, как слабое жужжание. Тело медленно, отрешенно погрузилось в
неторопливые струи канала, издавая глухой булькающий звук, который вскоре
прекратился.
Спендер убрал пистолет в кобуру и неслышными шагами пошел
дальше. Солнце светило сверху на Марс, его лучи припекали кожу рук, жарко
гладили непроницаемое лицо Спендера. Он не стал бежать, шел так, будто с
прошлого раза ничего не изменилось, если не считать, что теперь был день. Он
подошел к ракете, несколько человек уписывали только что приготовленный завтрак
под навесом, который оставил кок.
— А вот и наш Одинокий Волк идет, — сказал кто-то.
— Пришел, Спендер! Давненько не виделись!
Четверо за столом пристально смотрели на человека, который
молча глядел на них.
— Дались тебе эти проклятые развалины, —
усмехнулся кок, помешивая какое-то черное варево в миске. — Ну, чисто
голодный пес, который до костей дорвался.
— Возможно, — ответил Спендер. — Мне надо
было кое-что выяснить. Что вы скажете, если я вам сообщу, что видел здесь по
соседству марсианина?
Четверо космонавтов отложили свои вилки.
— Марсианина? Где?
— Это не важно. Позвольте мне задать вам один вопрос.
Как бы вы себя чувствовали на месте марсиан, если бы в вашу страну явились люди
и стали бы все громить?
— Я-то знаю, что бы я чувствовал, — сказал
Чероки. — В моих жилах есть кровь племени чероков. Мой дед немало мне
порассказал из истории Оклахомы. Так что, если тут остались марсиане, я их
понимаю.
— А вы? — осторожно спросил Спендер остальных.
Никто не ответил, молчание было достаточно красноречиво.
Дескать, грабастай, сколько захватишь, что нашел — все твое, если ближний
подставил щеку — вдарь покрепче, и так далее в том же духе.
— Ну, так вот, — сказал Спендер. — Я встретил
марсианина.
Они недоверчиво смотрели на него.
— Там, в одном из мертвых поселений. Я и не подозревал,
что встречу его. Даже не собирался искать. Не знаю, что он там делал. Эту
неделю я прожил в маленьком городке, пытался разобрать древние письмена, изучал
их старинное искусство. И вот однажды увидел марсианина. Он только на миг
появился и тут же пропал. Потом дня два не показывался. Я сидел над письменами,
когда он снова пришел. И так несколько раз, с каждым разом все ближе и ближе. В
тот день, когда я наконец освоил марсианский язык, — это удивительно
просто, и очень помогают пиктограммы — марсианин появился передо мной и сказал:
«Дайте мне ваши башмаки». Я отдал ему башмаки, а он говорит: «Дайте мне ваше
обмундирование и все, что на вас надето». Я все отдал, он опять: «Дайте
пистолет». Подаю пистолет. Тогда он говорит: «А теперь пойдемте со мной и
смотрите, что будет». И марсианин пошел в лагерь, и вот он здесь.
