— Сэм, — сказала она наконец, — останови
корабль.
Он обратил к ней бледное лицо.
— Нет, не бывать этому. После стольких лет ты меня не
бросишь.
Она посмотрела на его руку, лежащую на рукоятке пистолета.
— Что ж, я верю, ты способен, — сказала
она. — От тебя этого можно ждать.
Он замотал головой, сжимая пальцами руль.
— Эльма, не дури. Сейчас мы приедем в город и будем в
безопасности!
— Да-да, — ответила его жена, безучастно
откинувшись на спину.
— Эльма, выслушай меня.
— Тебе нечего сказать, Сэм.
— Эльма!
Они проносились мимо белого шахматного городка, и, одержимый
бессильной яростью, Сэм выпустил одну за другой шесть пуль по хрустальным
башням. Под грохот выстрелов город рассыпался ливнем старинного стекла и
обломков кварца. Разбился вдребезги, растворился, будто он был вырезан из мыла.
Города не стало. Сэм рассмеялся и выстрелил еще раз. Последняя башня, последняя
шахматная фигурка загорелась, вспыхнула и взлетела голубыми черепками к
звездам.
— Я им покажу! Я всем покажу!
— Давай, давай, Сэм, показывай. — Глухая тень
скрывала ее лицо.
— А вот еще город! — Сэм снова зарядил
пистолет. — Погляди, как я с ним расправлюсь!
А сзади стремительно надвигались, неумолимо вырастали
контуры голубых кораблей-призраков. Сначала он даже не увидел их, только
услышал свист и завывающую высокую ноту, будто сталь скрипела по песку: это
бритвенно-острые носы песчаных кораблей резали поверхность морского дна. На
голубых кораблях под красными и голубыми вымпелами стояли синие фигуры, люди в
масках, люди с серебристыми лицами, с голубыми звездами вместо глаз, с лепными
ушами из золота, отливающими металлом щеками и рубиновыми губами.
Они стояли, скрестив руки на груди. Это были марсиане, и они
преследовали его.
Раз, два, три… Сэм считал. Марсианские корабли подошли
вплотную к нему.
— Эльма, Эльма, я не отобьюсь от всех!
Эльма не ответила, даже не пошевелилась.
Сэм выстрелил восемь раз. Один песчаный корабль развалился
на части, распались паруса, изумрудный корпус, его бронзовая оковка,
лунно-белый руль и остальные образы. Люди в масках, все до одного, упали с
корабля, зарылись в песок, и над каждым из них вспыхнуло пламя, сначала
оранжевое, потом подернутое копотью.
Но остальные корабли продолжали приближаться.
— Их слишком много, Эльма! — вскричал он. —
Они меня убьют!
Он выбросил якорь. Без толку. Парус порхнул вниз, ложась в
складки, вздыхая. Корабль, ветер, движение — все остановилось. Казалось, весь
Марс замер, когда величественные суда марсиан, окружив Сэма, вздыбились над ним.
— Землянин, — воззвал голос откуда-то с высоты.
Одна из серебристых масок шевелилась, рубиновые губы поблескивали в такт
словам.
— Я ничего не сделал! — Сэм смотрел на окружавшие
его лица — их было не меньше ста.
На Марсе осталось очень мало марсиан — всего не больше ста —
ста пятидесяти. И почти все они были здесь, на дне мертвого моря, на своих
воскрешенных кораблях, возле вымерших шахматных городов, один из которых только
что рассыпался осколками, как хрупкая ваза, пораженная камнем. Сверкали серебряные
маски.
— Все это недоразумение, — взмолился он, привстав
над бортом; жена его по-прежнему лежала замертво, свернувшись комочком, на дне
корабля. — Я прилетел на Марс как честный предприимчивый бизнесмен, таких
здесь много. Выстроил себе ларек из обломков разбившейся ракеты, ларек, сами
видели, загляденье, на самом перекрестке, вы это местечко знаете. Сработано
чисто, правда ведь? — Сэм захихикал, переводя взгляд с одного лица на
другое. — А тут, значит, появляется этот марсианин, я знаю — он ваш
приятель. Я его нечаянно убил, уверяю вас, это несчастный случай. Мне ничего не
надо, я только хотел завести сосисочную, первую, единственную на Марсе,
центральную, можно сказать. Понимаете? Подавать лучшие на всей планете горячие
сосиски, черт возьми, с перцем и луком, и апельсиновый сок.
Серебряные маски неподвижно блестели в лунном свете.
Светились устремленные на Сэма желтые глаза. Желудок его сжался в комок, в
камень. Он швырнул пистолет на песок.
— Сдаюсь.
— Поднимите свой пистолет, — хором сказали
марсиане.
— Что?
— Ваш пистолет. — Над носом голубого корабля
взлетела ажурная рука. — Возьмите его. Уберите.
Он, все еще не веря, подобрал пистолет.
— А теперь, — продолжал голос, — разверните
корабль и возвращайтесь к своему ларьку.
— Сейчас же?
— Сейчас же, — сказал голос. — Мы вам ничего
дурного не сделаем. Вы обратились в бегство, прежде чем мы успели вам
объяснить. Следуйте за нами.
Огромные корабли развернулись легко, как лунные пушинки.
Крылья-паруса тихо заплескались в воздухе, будто кто-то бил в ладони. Маски
сверкали, поворачиваясь, холодным пламенем выжигали тени.
— Эльма! — Сэм неуклюже взобрался на
корабль. — Поднимайся, Эльма. Мы возвращаемся. — Он был так потрясен
нежданным избавлением, что лепета его почти нельзя было понять. — Они мне
ничего не сделают, не убьют меня, Эльма. Поднимайся, голубушка, вставай.
— Что. Что? — Эльма растерянно озиралась, и, пока
их корабль разворачивался под ветер, она медленно, будто во сне, поднялась и
тяжело, словно мешок с камнями, опустилась на сиденье, не сказав больше ни
слова.
Песок под кораблем убегал назад. Через полчаса они снова
были у перекрестка, корабли ошвартовались и все сошли с кораблей.
Перед Сэмом и Эльмой остановился Глава марсиан: маска
вычеканена из полированной бронзы, глаза — бездонные черно-синие провалы, рот —
прорезь, из которой плыли по ветру слова.
— Снаряжайте вашу лавку, — сказал голос. В воздухе
мелькнула рука в алмазной перчатке. — Готовьте яства, готовьте угощение,
готовьте чужеземные вина, ибо нынешняя ночь — поистине великая ночь!
— Стало быть, — заговорил Сэм, — вы разрешите
мне остаться здесь?
— Да.
— Вы на меня не сердитесь?
Маска была сурова и жестка, бесстрастна и слепа.
— Готовьте свое кормилище, — тихо сказал
голос. — И возьмите вот это.
— Что это?
Сэм уставился на врученный ему свиток из тонкого серебряного
листа, по поверхности которого извивались змейки иероглифов.
