— По словам Либби много чего выходит. Разверни полотенце и прими этого вертуна.
Она вынула малыша из воды и повернулась.
Промокшая ткань льнула к кружевам бюстгальтера и к нежной, точно персик, коже, и это страшно отвлекало от порученной Корту работы. Сладкий аромат духов Трейси смешивался с отдушкой детского мыла — такой запах вызвал у него в мозгу что-то вроде короткого замыкания.
— Корт?
Он поспешно схватил полотенце и развернул его. Передавая ему Джоша, Трейси провела кончиками пальцев по его груди. Корт вздрогнул, как от удара током. Какое у нее высокое напряжение!
Ужаснувшись, что может уронить ребенка, он завернул его в полотенце.
— Расслабься, Корт. Твое волнение передается ему.
Он отдал мальчика Трейси и при этом нечаянно задел ее грудь. Она ахнула, и их взгляды встретились.
Как обидно видеть эти карамельные глаза настороженными. Он сглотнул и убрал руки в карманы.
— Прости.
Соблазнять Трейси он не собирался. В Техасе он будет три месяца, даже меньше, а Трейси заслуживает большего, чем короткая временная связь. А больше он не может ей дать. Да и не такой он дурак, чтобы предоставить еще одной дамочке возможность вытереть об него ноги.
— Я крикну, когда кроватка будет готова. — И он поспешил выбраться из крошечной ванной.
Плач Джоша разбудил Трейси в два часа ночи.
Она лежала в темноте, дожидаясь, пока малыш успокоится, но он только больше возбуждался.
Вчера, перед тем как лечь спать, они с Кортом договорились, что будут сменять друг друга. Сейчас была очередь Корта, но Джош плачет уже почти полчаса.
Откинув одеяла, Трейси влезла в халат, поднялась по внутренней лестнице и постучала. Ответа не было. Не может же он спать, когда ребенок плачет? Она повернула ручку, обнаружила, что дверь не заперта, и вошла.
Корт, в одних рабочих штанах врача-хирурга, низко сидевших на узких бедрах, ходил взад и вперед по комнате, а Джош плакал, уткнувшись в его плечо. Мышцы плеч танцевали, когда отец неуклюже шлепал ребенка по напряженной спинке и растирал ее.
— Все путем, малыш. Скоро научимся. Все так говорят. Потерпи немного, хорошо?
Корт, дойдя до конца комнаты, повернул и остановился как вкопанный, увидев ее.
— Черт. Извини, что мы тебя разбудили.
— Не ругайся в присутствии ребенка, — машинально упрекнула его Трейси.
Освещение было слабым, но все равно она заметила четко очерченную мускулатуру широкой груди и плеч. В темных волосах на груди поблескивал маленький золотой медальон. Она не хотела думать, что у него надето — или не надето — под тонкой тканью брюк. Корт всегда был сильным, но десять лет назад он был восемнадцатилетним подростком. А сейчас… Трейси облизнула губы.
— Ты сменил ему белье и дал бутылочку?
— Белье — да. Бутылочку — нет. В книге сказано, что девятимесячному ребенку ночью следует выдерживать перерыв в питании не меньше шести часов. — Корт поморщился. — Там еще сказано, что надо оставить ребенка поплакать, и он сам заснет.
Я попробовал. Не могу выносить его крик.
— Иногда лучше не обращать внимания на то, что написано в книгах, и поступать, как самому кажется лучше. Приготовить ему бутылочку?
Он покачал головой.
— Спасибо, Трейси, но если надо, я сам этим займусь. Иди ложись.
— Я помогу.
Пройдя в крохотную кухоньку, она открыла холодильник, достала бутылочку. Охлажденный воздух ласкал ее горящие щеки. Боже милостивый, она и в мечтах не могла представить себе такого мужчину!
Ожидая, пока смесь согреется в специальном подогревателе, Трейси подошла поближе к отцу с сыном и провела пальцем по влажной щечке мальчика.
— Агу, малыш!
Джош заныл и потянулся к ней. Помедлив секунду, Корт передал ей ребенка. Джош немедленно уткнулся лицом ей в шею и обеими руками вцепился в волосы.
Корт осторожно освобождал ее от маленьких пальчиков, прикасаясь при этом к ее плечам и шее.
Только бы он не заметил, как она дрожит!
— Ты ему больше по вкусу. Ничего удивительного.
Ее сердце сжалось. Пульс бился как сумасшедший — ведь Корт, полунагой, стоял так близко.
— Наверно, он привык, чтобы о нем заботились женщины.
Он положил руки на бедра, и мускулы заиграли при этом самым завлекательным образом. Хотелось пригладить эти растрепанные волосы, потрогать эластичную кожу, провести пальцем по темным завиткам, делящим его живот на две половины. Но она не поддастся этому желанию.
Когда Корт отвернулся, чтобы взять бутылочку, она прижала руку к непослушному сердцу и постаралась собраться, привести в порядок разбежавшиеся мысли.
Я спокойна. Я все контролирую. Я веду себя профессионально. Я теперь няня и веду себя, как положено няне.
Здравый смысл понемногу одерживал верх.
— Потряси хорошенько бутылочку и попробуй на своем запястье, не слишком ли горячо, иначе он обожжется.
Он так и сделал и затем протянул ей бутылочку, но она покачала головой: "
— Сядь. Тебе надо учиться. Дай ему бутылочку.
Корт уселся в кресло, и Трейси положила ему на руки Джоша, следя за тем, чтобы не коснуться голой кожи мужчины. Корт ткнул соской в губки ребенка, но тот отказывался пить.
— Давай, приятель. Заправляйся.
Джош завизжал. Оба они были как натянутая струна. Трейси сжала виски пальцами и подняла глаза.
Почему это все свалилось на мою голову? Очередное испытание?
Она медленно, с трудом выдохнула.
— Расслабься, Корт, так он не успокоится.
Зная, что, скорей всего, раскается в этом, она шагнула за кресло и начала разминать шею Корта.
Тепло его кожи через пальцы передавалось ей и растекалось по телу. Напряжение Корта переходило от него к ней — в ее грудь, в живот. Она едва не застонала в голос, когда поняла, что это такое: она хотела Корта!
Так она и не выросла из своей влюбленности в Лэндера. Напротив, влюбленность только усилилась, и это взрослое коварное чувство мутило ей теперь разум и перехватывало дыхание.
По мере того как мускулы Корта расслаблялись, успокаивался и Джош. В последний раз пискнув, мальчик жадно присосался к бутылочке.
Корт облегченно вздохнул.
— Правильно, парень. Сейчас я бы и сам выпил.
Опустив руки, Трейси тщательно вытерла их о халат, будто могла стереть этим из своей памяти только что испытанные ощущения. Ей алкоголь не требовался. Голова кружилась и так.
