— Вилли! Нам обязательно нужно вернуться попозже…
— Надо тебе, вот и возвращайся!
Джим остановился.
— Но ты же не отправишь меня одного, а? Вилли, ты же
обещал, что всегда будешь рядом! Чтобы защищать меня, а, Вилли?
— Это еще неизвестно, кто кого защищать будет, —
расхохотался было Вилли, но тут же замолчал. Джим странно, без улыбки, смотрел
на него, а темнота словно заливала это знакомое лицо, скапливаясь во впадинах
ноздрей, в ямах вдруг глубоко запавших глаз.
— Вилли, ты ведь будешь со мной? Всегда? Теплая волна
обдала Вилли. В груди, возле сердца, шевельнулся ответ: «Да Ты ведь и так
знаешь, что да.»
Они оба повернулись разом, шагнули и… споткнулись о тяжело
лязгнувшую кожаную сумку.
17
Они долго стояли над ней. Вилли пошевелил сумку ногой.
Внутри снова тяжело звякнуло.
— Это же сумка торговца громоотводами, —
неуверенно произнес Вилли.
Джим наклонился, запустил руку в сумку и вытащил
металлический стержень, сплошь покрытый химерами, клыкастыми китайскими
драконами с огромными выпученными глазами, рыцарями в доспехах, крестами,
полумесяцами, всеми символами мира. Все упования, все надежды человеческие
тяжким грузом легли в руки ребят.
— Гроза так и не пришла. Зато он ушел.
— Куда? А как же сумка? Почему он ее бросил?
Оба одновременно оглянулись на карнавал позади. От парусиновых
крыш волна за волной накатывал холод. От луга к городу шли машины. Мальчишки на
велосипедах свистом звали собак. Скоро дорогу накроет ночь, скоро тени на
Чертовом Колесе поднимутся до самых звезд.
— Люди не станут бросать посреди дороги всю свою жизнь, —
заметил Джим. — У него больше ничего не было, и если что-то заставило его
просто забыть сумку на дороге, значит, это был не пустяк. — Глаза у Джима
загорелись, как у гончей, взявшей след.
— Пустяк не пустяк, но чтобы вот так про все
забыть?.. — недоумевал Вилли.
— Вот видишь! — Джим с любопытством наблюдал за
другом. — Загадка на загадке. Грозовой торговец, сумка торговца… Если мы
сейчас не вернемся, то никогда ничего не узнаем.
— Джим… — Вилли уже колебался. — Ладно. Только на
десять минут.
— Точно! А то темнеет уже. Все дома, ужинают. Одни мы
здесь и остались. Ты подумай, как здорово! МЫ ОДНИ. Да еще и возвращаемся.
Они прошли мимо Зеркального Лабиринта. Из серебристых глубин
навстречу им выступили две армии — миллион Джимов наступал на миллион Вилли.
Армии столкнулись, смешались и исчезли. Вокруг не было ни души.
Ребята стояли посреди темного карнавала и невольно думали о
десятках своих знакомых, уплетающих ужин в теплых, светлых кухнях.
18
Крупные красные буквы кричали: «Неисправность! Не подходить!»
— А! Это с самого утра здесь висит, — махнул рукой
Джим. — Вранье, по-моему.
Ребята стояли перед каруселью, а от вершин старых дубов
накатывались на них волны жестяного шелеста. Кони, козы, антилопы и зебры
замерли на кругу, пронзенные медными копьями. Словно рука могучего небесного
охотника разом метнула смертоносные жала, пригвоздила несчастных животных к
деревянному кругу, и они застыли, мучительно выгнувшись, умоляя раскрашенными
испуганными глазами о милосердии и страдальчески оскалив зубы.
— Вовсе она не сломана. — С этими словами Джим
перемахнул звякнувшую цепочку и ступил на вращающийся круг. Его сразу обступили
зачарованные звери.
— Джим!
— Да ладно, Вилли. Мы же только карусель и не видели.
Значит…
Джим качнулся. Лунатический карусельный мир дрогнул и слегка
накренился. Звери шевельнулись. Джим хлопнул по шее темно-сливового жеребца.
— Эй, парень! — Из темноты за машинной будкой
выступил человек, шагнул и подхватил Джима.
— Ай! — завопил Джим. — Вилли!
Вилли как стоял, так и прыгнул через цепочку ограждения и
первый ряд зверей. Человек улыбнулся, ловко подхватил и его тоже, а потом
поставил рядом с Джимом. Теперь они стояли бок о бок и глазели на буйную рыжую
шевелюру над ярко-синими глазами незнакомца. Под тонкой рубашкой буграми
перекатывались могучие мышцы.
— Неисправна, — мягко сказал человек. — Вы
что, читать не умеете?
— Отпусти-ка их! — произнес новый, властный голос.
Ни Джим, ни Вилли не заметили, откуда взялся еще один
мужчина. Он стоял возле самой цепочки.
— Доставь-ка их сюда, — повелел он.
Рыжий атлет плавно перенес ребят над спинами безропотных
зверей и поставил в пыль у входа.
— Мы… — начал было Вилли.
— Любопытствуете, — не дал ему договорить вновь
прибывший. Был он высок, как фонарный столб, и бледен так, что вокруг лица
расплывались лунные блики. Брови, волосы, костюм — антрацитового цвета, а жилет
— кроваво-красный, и янтарная булавка в галстуке в тон медово-желтым глазам.
Впрочем, глаз Вилли поначалу не разглядел. Его поразил костюм долговязого,
сделанный из удивительной материи. Такую ткань можно было бы получить, ссучив
нить из зарослей «кабаньей ежевики»
[6]
, пружинной твердости конского волоса,
щетины и такой, знаете, блескучей конопли. Ткань все время шевелилась, отливала
и вспыхивала, а на ощупь она была, кажется, как самый колючий твид. В таком
костюме человек должен был бы мучиться несказанно, страшный зуд любого заставил
бы рвать на себе одежду, а этот стоял себе, как ни в чем не бывало,
невозмутимый, как луна, ныряющая меж облаков, и внимательными рысьими глазами
наблюдал за Джимом. На Вилли он и не посмотрел ни разу.
— Я — Дарк, — представился человек-жердь и
взмахнул белой визитной карточкой. Она тут же стала синей.
Шелест. Карточка покраснела. Взмах. На ней проступил зеленый
человек, свисающий с дерева. Карточка мелькала, приковывая взгляд.
— Дарк — это я. А вот этот рыжий мистер — мой друг
Кугер.
Кугер и Дарк.
Опять шелест. На карточке пронеслись и исчезли какие-то
имена. Выступили слова: «СОВМЕСТНОЕ ШОУ ТЕНЕЙ», мигнули и растаяли. На их месте
крошечная, но противная ведьма мешала в заплесневевшем горшке какое-то гнусное
варево. Но и ее в свою очередь согнали крупные буквы: «МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ
АДСКИЙ ТЕАТР». Дарк протянул карточку Джиму. Джим принял ее и прочитал: «Наша
специальность: проверка, смазка, полировка и ремонт жуков-могильщиков». Джим и
глазом не моргнул. Секунду он рылся в бездонном кармане, полном сокровищ, как
пиратский сундук, что-то выудил и протянул м-ру Дарку. На ладони лежал дохлый
коричневый жук.
