Из-за угла, размахивая в воздухе руками и яркими цыганскими
юбками, появилась Предсказательница Удачи, она же — Пыльная Ведьма. Сегодня ее
незрячие глаза скрывали темно-синие стекла очков.
«Надо же, уцелела! — подумал Вилли. — Его ведь
уволокло тогда, должно было об землю зашибить, а вот не зашибло. Теперь она
взбесилась и не отстанет от меня!»
Его отец тоже увидел Ведьму и почувствовал, как кровь у него
в жилах загустела и потекла медленнее.
Толпа приветливо расступалась и добродушно обсуждала яркие
лохмотья этого удивительного существа. Многие с улыбками прислушивались к ее
прибауткам, чтобы запомнить и потом пересказать в компании. Ведьма двигалась
уверенно, ощупывая город вокруг чуткими пальцами. При этом она непрерывно не то
пела, не то бормотала.
— Погадаю, услужу, все как есть наворожу. И про жен, и
про мужей, про девиц и про парней. Про удачу и про жизнь, все мне ведомо,
кажись. Приходи на представленье, погадаю в воскресенье. Девице скажу, на кого
он похож. А тебе расскажу про всю ее ложь. Узнаешь его намерений цвет, увидишь
ее души букет. Далеко не уходи, в шатер заходи, меня там найди.
Дети сразу пугались ее, а их родители — с развитым чувством
юмора, конечно, — их родители веселились, глядя на забавную старуху и
слушая ее бормотанье. Тем временем древняя ворожея, с ног до головы покрытая
пылью множества живших на земле племен, все сплетала и разбирала меж пальцев
микроскопическую паутину, пылинки, мушиные крылышки, микробов и бактерий,
слюдяные чешуйки, корпускулы солнечного света, преломленные уже явленными, а
еще больше — неявленными человеческими страстями.
Ребята изо всех сил вжались в стенки своего убежища.
Дребезжащий голос явственно доносился сверху.
— Слепа-то я — слепа. Но уж что вижу, то вижу. А вижу я
человека в соломенной шляпе — это осенью-то! И еще вижу — и к чему бы это? —
вот мистер Дарк стоит — привет, мистер Дарк! — а с ним старик…
«Не такой уж он и старый!» — крикнул про себя Вилли. Тень
Ведьмы серым лягушачьим пятном накрыла яму. Теперь Вилли видны были все трое.
М-ра Хэллуэя сотрясала внутренняя дрожь. У него возникло
ощущение длинных острых ножей, по очереди вонзающихся в живот.
— О, это не простой старик, — вновь забормотала
Ведьма и вдруг замолчала. — А еще… — Шерсть у нее на носу ощетинилась. Она
по-птичьи завертела головой, пробуя воздух, быстро пережевывая его серыми
губами.
Человек-в-Картинках поторопил ее:
— Ну!
— Подожди! — выдохнула цыганка и ногтями принялась
скоблить незримый забор перед собой.
Вилли почувствовал, что еще секунда — и он не выдержит:
заскулит и затявкает от ужаса, как маленький щенок.
Пальцы Ведьмы медленно поползли вниз. Они чутко прощупывали
каждую полоску спектра, взвешивали каждый лучик света. Вот-вот указательный
палец вонзится в решетку на тротуаре, означая роковое «там!»
«Папа! — взмолился Вилли. — Ну сделай что-нибудь!»
Человек-в-Картинках терпеливо ждал. Как только на сцене
появилась его лучшая ищейка, он успокоился и теперь посматривал на нее с
гордостью, чуть ли не с любовью.
— Вот… — Пальцы Ведьмы отчаянно вибрировали.
— Вот! — громко провозгласил м-р Хэллуэй.
Ведьма подскочила от неожиданности.
— Вот поистине замечательная сигара! — голосил
отец Вилли, картинно обернувшись к дверям лавки.
— Потише, любезный, — с досадой произнес
Человек-в-Картинках.
Мальчишки внизу подняли головы.
— Вот… — тянула свое Ведьма, пытаясь не упустить едва
пойманное ощущение.
— Только жаль — погасла! — вещал на всю улицу
Чарльз Хэллуэй. — Ну да ничего, дело поправимое. Сейчас прикурим. —
Он снова сунул кончик сигары в синее пламя.
— Вы не могли бы помолчать немного? — обратился к
нему м-р Дарк.
— Сами-то курите? — участливо поинтересовался м-р
Хэллуэй.
Ведьма, вконец расстроенная его неожиданным
словоизвержением, опустила руку, ушибленную громкими словами, и стерла с нее
пот; так протирают антенну радиоприемника, чтобы избавиться от лишних помех.
Затем она снова простерла руку вперед, трепетными ноздрями чутко пробуя
эфемерные токи воздуха.
— Превосходно! — Из сигары м-ра Хэллуэя изверглось
целое облако дыма. Дивные густые клубы окутали гадалку. Она закашлялась.
— Дурачина! — гаркнул, не сдержавшись,
Человек-в-Картинках. Но не понять было, мужчину или женщину он имеет в виду.
— Отличная сигара! — продолжал восхищаться м-р
Хэллуэй. — Пожалуй, угощу-ка я и вас тоже! — С этими словами он
сотворил еще одну синюю тучу, почти совсем скрывшую Пыльную Ведьму.
Она громко и обиженно чихнула раз, другой, забормотала
сердито себе под нос и заковыляла прочь.
Человек-в-Картинках схватил было отца за руку, но понял, что
зашел слишком далеко, признал свое нелепое поражение и отправился вслед за
цыганкой. В спину ему прозвучал доброжелательный голос отца Вилли:
— Всего вам доброго, сэр!
«Вот это лишнее, папа», — подумал Вилли.
Человек-в-Картинках вернулся.
— Ваше имя, сэр? — напрямик спросил он.
«Не говори, не надо!» — напрягся Вилли. Его отец поколебался
немного, вынул сигару изо рта, стряхнул пепел и ответил.
— Хэллуэй. Библиотечный работник, к вашим услугам.
Заглядывайте, если придется, — добавил он, подмигнув.
— Не сомневайтесь, Хэллуэй, обязательно загляну!
Ведьма, пританцовывая, поджидала м-ра Дарка на углу. М-р
Хэллуэй послюнявил палец, определил направление ветра и послал в ее сторону
очередное грозовое облако. Ведьма затопотала на месте, повернулась и исчезла за
углом. Человек-в-Картинках сурово взглянул на старика, повернулся и удалился
широкими шагами, сжимая в кулаках ребячьи лица.
Из-под решетки не доносилось ни звука. «Как бы они там не
померли от страха», — с беспокойством подумал Чарльз Хэллуэй. А Вилли
внизу, с мокрыми от слез глазами, думал совсем другое: «Господи! Как же я
раньше не замечал? Он же у меня высокий, выше Дарка ростом!»
Чарльз Хэллуэй все еще старался не смотреть на решетку. От
дверей табачной лавки уводили за угол редкие алые кляксы. Они накапали из
стиснутых кулаков м-ра Дарка. Отец Вилли с удивлением оглядел и себя тоже и не
мог не заметить то новое — наполовину отчаяние, наполовину спокойная
ясность, — что появилось в нем за последние четверть часа, появилось и
совершило невозможное. Вряд ли он смог бы ответить, почему назвал м-ру Дарку
свое имя, но чувствовал, что поступил так, как надо. Теперь он обращался к
циферблату уличных часов с длинной речью:
