— Не умеет танцевать?
— Ни одного па. Во всяком случае, она так сказала, и я вынужден ей верить. Ну что, Боунз, возьмешься добровольно ее учить?
— Только не я! — Бартоломью энергично замотал головой. — Я уже три года ноги на паркет не ставил. И не собираюсь. Вы оба знаете, что такое танцевать вальс, — многозначительно добавил он для большей убедительности. — Для меня это все равно что приготовления к смерти.
— Ты можешь сказать то же самое о любом другом танце, где интимных элементов больше, чем в кадрили, — не преминул заметить Арман. — К несчастью, ты имеешь привычку отдавливать партнершам ноги. Или я не прав, Боунз?
— Мисс Милсон была вынуждена прервать сезон без слов благодарности в мой адрес, — сквозь зубы признался Бартоломью и возвратился к истории трехлетней давности, которую все уже знали. — Я то наступал ей на туфли, то толокся, как кривое полено, под ее вытянутой рукой. Естественно, все это не улучшило ее перспектив, учитывая, что у нее и так один сезон прошел неудачно. — Он тяжко вздохнул, как бы в подтверждение того, что снова оказался жертвой этого жестокого мира. — Ее отец до сих пор не кланяется мне, когда мы встречаемся в клубах. Да, знаю, я совершил ошибку. Но в общем и целом я не виноват, что глупая крошка в конце концов сбежала с нищим сельским доктором. При чем здесь я? — Бартоломью испытующе посмотрел на Армана и Саймона.
— Да-да, конечно, ни при чем, — ответили они в унисон. Несогласие означало бы повторение всей этой смехотворной истории от начала и до конца, а это только еще больше расстроило бы Боунза.
— Но вернемся к мисс Джонстон с ее прискорбным неумением танцевать, — с ударением сказал Арман, взглядывая на Саймона. — Я так понимаю, что ты организуешь для нее несколько уроков и наймешь для этого учителя танцев?
— Имоджин успела обо всем позаботиться. Некто Одо Пинэйбл в данный момент уже ступает на пуантах по моим коврам. — Саймон кивнул в сторону музыкальной гостиной, выходящей окнами на фасад. — Если вы прислушаетесь, то услышите, как моя дорогая матушка долбит по клавишам. Фальшивит с первых же нот! О, да это, кажется, вальс! Вы никогда ее не слышали? Возможно, мои уши более чутки к диссонансам, но я не питаю больших надежд на успех, если она будет продолжать в том же духе. Что скажете?
Несколько секунд все слушали. Бартоломью поморщился, когда виконтесса, преодолевая довольно сложный пассаж, ошиблась на две ноты подряд через одну, взятую правильно.
— Вообще-то я слышал звуки, Саймон, но подумал, что леди просто упражняется в гаммах. Требовать от мисс Джонстон учиться танцевать под эту музыку? Нет, это не годится. Никуда не годится! — После этого заявления Бартоломью поставил бокал и поднялся, аккуратно расправляя свой жилет на несуществующем животике. — Во всяком случае, я вижу один способ исправить положение. Кроме того, я хотел бы взглянуть на твою обновленную подопечную. Просто из любопытства, как ты понимаешь.
Саймон тоже встал.
— Она вовсе не моя подопечная, Боунз, — поправил он друга, пропуская их с Арманом к двери впереди себя. — Просто из соображений благоразумия намерен держать ее подальше от опасности, покуда не разделаюсь с Кинси. Потом я подарю ей кусочек сезона за издержки, а также в благодарность за то, что она будет занимать Имоджин все это время. Лишь в этом и состоит моя ответственность, ни больше ни меньше.
Арман задержался в дверях, когда Бартоломью уже вышел в коридор, и повернулся, чтобы посмотреть на друга.
— Ты действительно так думаешь, Саймон? — спросил он, пристально глядя на него.
— Да, — ответил тот, боясь потерять уверенность. Он был шокирован, осознав, что от нее остались жалкие крохи. Это после всего лишь нескольких часов, проведенных с Калли. После тех криков с провозглашением чистой дружбы.
Арман улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы. Его улыбка была так же обманчива, как и блеск темных глаз.
— В таком случае, памятуя об отдавленных ногах, я бы не доверил ее обучение такому человеку, как Боунз. Если бы решение принимал я, то обязательно хорошенько бы все продумал. Так не лучше ли нашей дорогой мисс Джонстон стать моей, а не твоей подопечной?
— Арман, она не для развлечений, — подчеркнул Саймон, непроизвольно сжав челюсти. Что происходит, черт побери?! — Не обращай внимания на ее вызывающий вид. Бесшабашное поведение и брюки еще ничего не значат. Она девушка достаточно воспитанная и образованная. И пока она под моим патронажем, я…
— Под твоим патронажем? — прервал его Арман. — Ой-ой-ой! Я усматриваю здесь противоречие. Ты только что сам открещивался от ответственности. Какой же тут патронаж? Или дело во мне и ты вдруг почувствовал необходимость уберечь от меня лакомый кусочек?
— Калли не… — Саймон умолк. Затем сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, понимая, что его друг намеренно задирается. — Мисс Джонстон — не лакомый кусочек. Это выражение к ней не подходит.
— Друг мой, но даже после короткого знакомства я смею утверждать, — сказал Арман с уверенностью, которая вывела бы из себя кого угодно, — что мисс Джонстон очень далека от… ну, скажем, от мисс Милсон. Ей нужен… она заслуживает умного, энергичного мужчину, а не сельского доктора. С подобным человеком она попросту зачахнет. Ты не согласен?
Хотя ответ, рожденный отчаянием, звучал очень солидно, Саймон знал, что Калли расхохоталась бы, если бы его услышала.
— Ее отец, сэр Камбер Джонстон, оказал неоценимую услугу самой королеве, за что был посвящен в рыцари. Выкинь ты из головы эти брюки, Арман! Даже если в какой-то момент девушка вела себя экстравагантно, она остается неприкосновенной, как и всякая другая в свой первый сезон.
— Что лишний раз убеждает меня в правильности моих заключений, ко все большему прискорбию, — сказал Арман. Но ни в голосе, ни в лице у него не было заметно печали. — Вы со своей матерью из кожи вон лезете, чтобы понравиться этой очаровательной маленькой проказнице. Вы хотите сделать из нее образец самой унылой из всех добродетелей. А потом собираетесь выставлять ее на эти бесконечные парады пресных дебютанток, заполняющих бальные залы каждый сезон. На мой взгляд, эта было бы чертовски досадно. Хочешь небольшое пари, Саймон? Та сумма, что Боунз заплатил за дохлую лошадь, вместе со всем выигрышем, который ты планируешь отправить в местное благотворительное учреждение, кажется мне справедливой ценой. Какие бы надежды ты ни возлагал на Имоджин, как бы ни вытравливал у меня из памяти образ в штанах и как бы ни убеждал себя, что ты невосприимчив к экстравагантным, по твоему определению, девичьим чарам, у тебя ничего не выгорит с нашей прелестной плутовкой. Ну так как, спорим?
— Ты пришел сюда из озорства, не правда ли? — Саймон в упор смотрел на Армана Готье, который перевел глаза на свою вытянутую руку и с невозмутимым видом рассматривал кожицу вокруг ногтевых лунок. — О Боже, Арман… да ты, никак, собираешься… Неужели правда? — Только сейчас до Саймона дошли побудительные мотивы его друга. — Но почему?
— А потому, дружище, что мне нравится эта… твоя маленькая Калли, — сказал Арман со своим американским прононсом, к которому на сей раз примешивался легкий французский акцент. Саймон часто слышал эту намеренную тягучесть в голосе друга. Арман весьма умело пользовался ею, когда рукой победителя накрывал стопу карт. — И еще, как ни больно в этом признаваться, из-за любви, которую я к тебе питаю, Саймон. Так что у меня достаточно причин покорить женщину. И мужчину тоже. Короче, я думаю, ты положил глаз не на то добро.
