— Я бы так не сказал, — насмешливо заметил виконт и громко рассмеялся. — Лично я не настолько люблю тушеный рубец. Ну ладно, мы идем? А то у меня в глазах стоит Имоджин. Она, наверное, сейчас в истерике и уже отправляет Лестера на поиски. Боюсь, это значит, что мы навсегда потеряем нашего дорогого мистера Плама.
Калли поднялась и стала натягивать перчатки, наблюдая, как Саймон влезает в свой пиджак. Она взяла шляпку и направилась к двери, но в последний момент остановилась.
— Нет, Саймон, здесь что-то не так, — сказала она прищурясь. — У вас концы с концами не сходятся.
Он медленно повернулся к ней, изогнув бровь.
— В самом деле?
— Да, в самом деле, — сердито кивнула Калли. — Когда мы ехали сюда, я помню, вы говорили, что Филтона еще нет в Лондоне. Даже намекнули, что его скорее всего не будет сегодня в «Олмэксе», но что он появится на одном из сборищ в ближайшие недели. А минуту назад вы сообщили мне, что он ел вчера на обед.
— Я сообщил?
— Да, вы. Если Филтон, как вы утверждаете, в деревне, откуда вам знать про обед? Сплетники не поедут так далеко. — Калли запустила своей шляпкой в сторону стола и, стянув перчатки, швырнула одну за другой в том же направлении, а после этого уселась сама. — Значит, сегодня Ноэль Кинси в Лондоне? И вчера тоже был здесь. Скажите, милорд, может, он вообще никогда не уезжал?
Саймон стоял очень прямо и неподвижно.
— Калли, как вы однажды заметили, в чем вас также поддержала моя мать, временами я говорю много лишнего.
Но девушка почти не слышала его, слишком занятая своими мыслями. Спрашивается, для чего она делала маски с клубникой и сливками, расхаживала со стопками книг на голове и целыми днями сидела взаперти на Портленд-плейс? Для чего вынашивала план отмщения, если Саймон Роксбери никогда не предполагал ее участия в нем?
— Он здесь, — повторила она. — Здесь, в Лондоне. И вы, наверное, уже наполовину сделали дело, не так ли? О, Саймон! Как вы могли?! — Ее голос превратился в тихий хриплый шепот, полный ненависти, обиды и физической боли от такого предательства. — Как вы могли?!
Саймон подошел к ней и присел на край стола.
— Послушайте, Калли, позвольте мне…
— Объяснить? Позволить вам объяснить? Мне не нужны объяснения, Саймон. Я и так все поняла. Все ясно как Божий день! — Она соскочила с кресла, точно вырвавшийся из клетки зверек. Вскинув подбородок, она приблизила его к лицу Саймона и почти без перерыва принялась сыпать словами, тыча его пальцем в грудь для большей доходчивости: — Вы не хотели сажать меня в тюрьму и боялись отправить домой к отцу, потому что не были достаточно уверены, что я там задержусь. Тогда вы использовали Имоджин. О да, Имоджин, с ее корсетами, изнурительной дурацкой диетой и желанием непременно стать графиней. Неожиданно я пришлась ей по душе. Имоджин увидела во мне подходящую партию для своего единственного дорогого сына и вообразила, что выдаст меня за вас замуж. Ха! Не тогда ли вы нашли ответ, как выйти из трудного положения? Вы получили ключ к решению всех проблем. Вы прекрасно знали, что нужно сделать с Каледонией Джонстон, чем занять настырную девчонку, чтобы она не стояла у вас на пути. О да, я вас понимаю, я все понимаю! Имоджин вам мешала, я вам мешала. И вы подумали, не соединить ли вместе оба надоедливых создания и пустить их по кругу? Пусть гоняются друг за другом, полагая, что следуют своим планам, но на самом деле — вашей лжи. Таким образом вы пытались развязать себе руки, чтобы свободно вести свою игру, — заключила Калли.
Саймон попытался поймать ее палец, но она вырвалась и шлепнула его по руке.
— Потом Имоджин организовала этот бал. У вас за спиной, я уверена. Дело вполне могло принять дурной оборот. К тому же вы, вероятно, начали чувствовать себя виноватым перед бедной деревенской девушкой, которую вы так недостойно дурачили. Поэтому вы добыли для меня приглашение в «Олмэкс», где Филтон никогда не появится. Вы решили вознаградить меня этим маленьким развлечением за то, что я забавляла Имоджин в течение нескольких недель. Бросили, как собачке маленькую косточку, чтобы я была довольна и не задавала слишком много вопросов. И даже поцеловали, делая вид, что я и в самом деле для вас желанна. Вы делали все, чтобы задержать меня на Портленд-плейс. Все, чтобы убрать меня с вашего пути. Негодяй! Скажете, я не права? Что же вы молчите? Прервите меня в любой момент, если я хоть в чем-то солгу.
Но Саймону не было нужды ее прерывать, так как она сама выдохлась. Калли вдруг обнаружила, что на глаза навернулись слезы, однако ей не хотелось, чтобы он это видел. Она круто повернулась, подошла к окну и стала смотреть вниз, туда, где находилась конюшня.
— Калли, в тот первый день я был в отчаянии, — сказал у нее за спиной Саймон. — Поэтому я ухватился за первую мало-мальски подходящую мысль. Разве вы поехали бы домой, если бы я вас попросил?
Калли тотчас покачала головой, не оборачиваясь, чтобы не смотреть на него. Она вообще не хотела с ним разговаривать, хотя знала, что он не успокоится, пока не выжмет из нее хоть какой-то ответ.
— Вы бы продолжали охотиться за Филтоном, таскали бы за собой несчастного Лестера и лишили меня шанса осуществить мой план, который я так тщательно продумал. И вполне возможно, попали бы в полицейский участок. Кроме того, из-за вас и Лестера препроводили бы туда же.
— Я бы все равно не остановилась! — воскликнула Калли. Гнев все-таки перевесил и взял свое. Она была вынуждена посмотреть на Саймона, чтобы своим взглядом лишить его высокомерия. — Мало того что Филтон ошельмовал моего брата, он почти разорил нашу семью. Я имею полное право мстить ему. Вы же преследуете его из общих соображений. По причине личной неприязни, как вы сами сказали. Для вас это всего лишь игра взрослого мужчины, тогда как для меня — справедливое возмездие. Вы просто не хотели смириться с тем, что я могу добиться успеха, а вы останетесь ни при чем.
Саймон молчал довольно долго. Калли тем временем пыталась собраться с силами, не переставая следить за ним. Она заметила, что на левой щеке у него начался тик, и тяжело сглотнула, увидев, как глаза цвета хереса сделались почти черными.
Стояла гробовая тишина. Когда Саймон заговорил, его руки, вытянутые вдоль тела, сжались в кулаки.
— Вы говорите — игра, Калли? Вы так думаете? Сын моего поверенного два месяца назад пустил себе пулю в лоб. Он сделал это после того, как Филтон своей жульнической игрой отнял у него все наследство, завещанное матерью. Роберту было девятнадцать, Калли. Девятнадцать! Единственный ребенок овдовевшего мужчины. И никто не мог отдать Филтона под суд. Джеймс, мой поверенный, повесился неделей позже. От безысходности.
— О Боже! — еле выдохнула Калли, хватаясь за кресло и садясь. На глазах у нее выступили слезы. — Я не знала. Не знала…
— Из уважения к моему старому другу и его сыну я позаботился, чтобы обстоятельства их смерти не получили огласки. Об этом никто не знает, даже Арман. Да он и не спрашивал. В отличие от вас, Калли, он просто верит, что если я собираюсь что-то сделать, значит, для этого есть веские причины.
