— Но что из этого? Вы сказали, что настоящая леди Каролина пропала пятнадцать лет назад. Не может же она после этого сразу появиться в свете безупречно воспитанной. Сирот не обучают грамоте. Кроме того, почему вы не повезли Каро прямо к графу, ее дяде? Почему вы держите ее, как и всех нас, здесь, прежде чем отправить в Лондон?
— Я позволю себе дать объяснения, Морган, раз уж согласился не препятствовать этой сомнительной затее.
— Отец, доброе утро. А я думал, что ты наверху творишь утреннюю молитву. — Морган пожалел, что завел этот разговор. Отец согласился с его планом. Чего еще хотел он от него? Любви? Он добился согласия отца, но ему мало этого, он продолжает надеяться на невозможное?
Он смотрел на дверь, где стоял герцог Глайндский. Тот размеренным шагом подошел к Каролине.
— Обрати свое сердце к Богу, сын мой, — сказал он, не глядя на Моргана, — посвяти свою жизнь добрым делам, и ты будешь жить в мире с самим собой.
Морган потянулся за бокалом. Он промолчал, чтобы голосом не выдать волнения, и смотрел, как его отец кланяется и представляется Каролине.
— Фредерик задал вполне резонные вопросы, мисс Манди, — проговорил герцог. Затем он обошел стол и сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Моргана. — И у меня есть на них ответы. Видите ли, сам факт, что мой сын отыскал вас после стольких лет, представляется почти невероятным. Еще труднее будет убедить свет в том, что вы настоящая леди Каролина Уилбертон.
Морган бросил быстрый взгляд на отца из-под полуопущенных век. Для религиозного человека он лгал чересчур гладко и убедительно. Возможно, дядя Джеймс был прав, что характер Вильяма Блейкли не вполне соответствовал его внешности.
— Вы никогда не сможете этого доказать, — заметила Каролина, вздернув подбородок. — Но с другой стороны, никто не сумеет доказать обратного — что я не являюсь леди Каролиной, не так ли, ваша светлость… я хотела сказать — ваша милость?
Герцог взглянул на Моргана:
— Я вижу, она действительно схватывает все на лету, как ты говорил. Настоящая обезьянка. И ее речь на удивление хороша, намного лучше, чем можно было надеяться. Трудно поверить, что ты нашел эту девушку в сумасшедшем доме.
— Хорошо и то, что у нее очень светлые волосы, отец. Я помню леди Каролину маленькой девочкой — ее волосы были почти белыми. И зовут ее Каролиной, она легко откликается на это имя. Конечно, это не так уж важно, но в нашем деле все имеет значение. Учитывая все, что нам известно, она, возможно, и есть леди Каролина.
Герцог покачал головой:
— Нет, это невозможно. Я был одним из тех, кто принимал участие в розысках несчастного ребенка. Плед из кареты был обнаружен в доброй миле от места происшествия, в него была завернута маленькая туфелька, других следов девочки не нашлось. И плед, и туфелька были в крови. Я всегда считал — и сейчас остаюсь при своем мнении, — что ребенок после убийства родителей забрел в лес и там его растерзали звери.
— Значит, ты отказываешься верить, что Некто — человек, который рассказал мне об этом, — отнес ребенка в сиротский приют в Глайнде? А что, если этот человек не солгал?
Морган видел, что его отец с трудом подыскивает слова.
— Я думаю, что человек, рассказавший тебе эту историю, был в отчаянии, что несчастья извратили его рассудок. Ни один христианин, видевший то, что видел этот человек, и знавший то, что он, по его словам, знал, не мог поступить так, как якобы поступил он. Это настолько бесчеловечно, что я не могу в это поверить.
— Правда? — Морган отхлебнул вина. — Любопытно, что это говоришь именно ты, отец, ведь для тебя нет ничего легче, чем поверить самому плохому, когда речь идет о некоторых людях.
— Дети и отцы, отцы и дети!
Вам известно, как живут на свете…
— Уймись, Хезвит, — прервал карлика Морган. — Я могу осуществить свои планы и без тебя.
— Морган! Я бы попросил тебя не грубить Фредерику! — воскликнул герцог, которому стало неловко за сына.
— Не беспокойтесь, все в порядке, ваша милость, — сказал Ферди, улыбнувшись Моргану. — Он мне нравится.
Герцог с благодарностью взглянул на карлика:
— Какая доброта в ответ на грубость и оскорбления! Какое милосердие! Сэр, я чувствую себя посрамленным вашей человечностью.
Ферди улыбнулся герцогу:
— Я знаю, ваша милость, что вы не ожидали от меня проявления человеческих качеств. Мне остается только извиниться за то, что я не умею жонглировать шариками, кувыркаться и делать прочие вещи, которых ждут от карликов, чтобы вы могли чувствовать себя более комфортно в моем обществе.
Морган начал подумывать, что совершил большую ошибку, привезя в Акры Каролину Манди и ее необычную компанию.
— Может быть, вернемся к существу дела, если ты, отец, не настаиваешь на том, чтобы мы все немедленно приступили к молитвам? Леди Каролина имеет право знать, чего мы ожидаем от нее в течение ближайших месяцев. Я полагаю, мы должны ей об этом сказать.
— Каролина, Хезвит задал важный вопрос, на который попытался ответить мой отец, сказав, что общество изменчиво и непостоянно, как вы скоро сами убедитесь, и что оно не примет вас, если вы не будете соответствовать тому облику, каким, по его представлениям, должна обладать леди Каролина Уилбертон. Это верно, но только отчасти.
— У вас есть свои причины, по которым вы хотите, чтобы общество приняло меня, — сказала Каролина. — Вы уже намекнули на это достаточно ясно. Я не настолько глупа, чтобы не понять, что вы нуждаетесь в нашем — моем, Ферди и тети Летиции — обществе не больше, чем в обществе Человека-Леопарда. Но меня это не особенно беспокоит, если мы можем здесь оставаться. На самом деле не беспокоит.
— Это чрезвычайно разумно с вашей стороны, — тонко улыбнулся Морган. — Но, пожалуйста, не забудьте включить Персика в список нежелательных гостей. По правде говоря, я очарован ею еще меньше, чем вами. Сегодня утром Гришем приказал обыскать ее комнату, и у нее в матрасе нашли целый склад столового серебра, принадлежавшего моей покойной матери.
Улыбка Каролины выражала неподдельное удовлетворение. Она ткнула локтем Ферди:
— Клянусь, Персик утратила навык, но посмотрели бы вы на нее в лучшие времена: ей не было равных в этом деле.
Морган перестал мерить комнату шагами и пристально посмотрел на Каролину. Внешне она преобразилась, но внутренне осталась той же.
— Если вы, леди Каролина, хотите сказать, что Персик в свое время была ловкой воровкой, а теперь собирается возобновить утраченные навыки, то должен сказать вам: я не потерплю ее набегов на нижний этаж дома. А если эту старую кочергу еще раз застукают за бутылкой украденного рома, ее арестуют и посадят в камеру Ньюгейтской тюрьмы.
Улыбка Каролины сделалась шире.
— Это чудесно! Вы молодчина, умеете трепаться. Ты слышал, Ферди? Я-то в этом понимаю.
