Посвящается памяти моего дедушки, Люка Хиггинса,
прибывшего из Ирландии в Нью-Йорк совсем мальчиком,
а также Томаса и Бриджет Кеннеди Дуркин,
моих прабабушки и прадедушки по материнской линии,
приехавших в Нью-Йорк на целое поколение раньше,
и всем моим двоюродным братьям и сестрам,
которые и поныне проживают на Изумрудном острове.
С бесконечной любовью.
Понедельник, 11 апреля
1
В глухой деревушке, затерявшейся где-то на западе Ирландии, небольшое озерцо позади старинного родового замка Хеннесси было подернуто легким туманом. Во второй половине дня сделалось необычайно пасмурно: сгустились тучи, небо приобрело зловещий, мрачный оттенок. В старинной элегантной гостиной восемнадцатого века горели камины, наполняя ее благодатным теплом и согревая продрогших постояльцев, которые негромко переговаривались в предвкушении изысканного ужина.
Однако не все постояльцы нежились в уюте гостиной.
Массивные двери замка медленно распахнулись, и молодые мужчина и женщина, облаченные в спортивные костюмы, ступили на подъездную аллею. Это были Риган и Джек Рейли, молодожены, решившие провести в Ирландии медовый месяц. Они прибыли ночным рейсом из Нью-Йорка, чуть не весь день проспали, а теперь надеялись, что небольшая пробежка поможет им справиться с неизбежными трудностями адаптации к перемене часовых поясов.
Джек взглянул на жену, коснулся ее волос и улыбнулся:
— Вот мы и добрались до нашей исторической родины, миссис Рейли. Перед нами простирается наше ирландское прошлое.
В ирландском происхождении привлекательной пары никому бы и в голову не пришло усомниться. Джек — ростом под метр девяносто, густая шевелюра цвета спелой пшеницы, карие глаза, упрямая складка у рта и обезоруживающая улыбка. У Риган глаза были ярко-синие, кожа — матово-белая, а волосы черные как смоль — она принадлежала к числу темноволосых ирландцев.
— Насчет прошлого не знаю, но настоящее мне очень по вкусу, — заметила Риган, окидывая взглядом буйно разросшиеся сады, скрывающиеся между деревьями тропки и холмистую лужайку. — Как тут спокойно, тихо…
— После всех злоключений на прошлой неделе немного тишины и покоя совсем не повредит, — улыбнулся Джек. — Ну, вперед.
Они пустились бежать трусцой, преодолев пешеходный мостик через ручей у входа в замок, повернули налево и устремились по безлюдной проселочной дороге — портье сказал, что она приведет их к деревне. Тишину нарушало лишь шуршание их кроссовок о грунт. На повороте они миновали старую каменную церквушку, выглядевшую совсем заброшенной.
Риган кивнула в сторону увенчанного остроконечным шпилем здания:
— Я бы с радостью заглянула туда. Скажем, завтра.
Джек согласился:
— Мы непременно туда зайдем. — Он посмотрел на небо. — Думаю, дождь начнется быстрее, чем мы доберемся до деревни. Так что, боюсь, наша пробежка окажется недолгой.
Но они успели. Когда дорога довела их до крошечной деревушки, первое, что они увидели, было кладбище с потемневшими от старости могильными плитами. Несколько каменных ступенек вели в небольшой дворик, где возвышалась полуразрушенная каменная стена, окружавшая кладбище.
У Риган дух захватило.
— Джек, давай заглянем туда! На минуточку!
— Узнаю дочь владельца похоронного бюро, — усмехнулся Джек. — Похоже, нет такого кладбища, куда бы тебе не захотелось заглянуть.
Риган улыбнулась в ответ:
— Этим могильным плитам, должно быть, не одна сотня лет.
Они быстро поднялись вверх по ступенькам, повернули направо — и остановились как вкопанные. На первой же могильной плите, открывшейся их взору, было вырезано имя «РЕЙЛИ».
— Добрый знак, нечего сказать, — едва слышно пробормотал Джек.
Риган склонилась над плитой:
— Мэй Рейли. Родилась в тысяча семьсот шестидесятом году и умерла в тысяча восемьсот двадцать втором. Видно, она единственная Рейли, похороненная в этой могиле.
— Наверное, коль скоро здесь не покоится никто по имени Риган или Джек.
Риган задумалась:
— Помнишь старую ирландскую шутку, которую не устает повторять мой отец? О том, как ирландец делает предложение?
— «Хочешь, чтобы тебя похоронили в одной могиле с моей матерью»?
— Вот именно. По-моему, у бедняжки Мэй никого не было, даже свекрови.
— Немало людей сочли бы, что ей здорово повезло. — Первые крупные капли дождя упали на землю, и Джек схватил Риган за руку. — Завтра мы проведем здесь столько времени, сколько ты пожелаешь, в размышлениях о том, что у этой Мэй не сложилось в жизни. А теперь нам пора бежать.
— Не забывай, я все-таки сыщик. Ничего не могу с собой поделать, — посетовала Риган.
— Не забывай, что и я тоже — некоторым образом.
Пробежавшись по деревне, они не встретили ни единой живой души, хотя по дороге миновали аптеку, две пивные, сувенирную и мясную лавки. Затем повернули и потрусили обратно к замку.
Приняв душ и переодевшись, ровно в семь тридцать они спустились в гостиную к ужину, где были усажены за стол у огромного окна, выходящего в сад. Дождь прекратился, и вечер выдался тихим и безоблачным. Официант радушно приветствовал молодоженов:
— Добро пожаловать в замок Хеннесси. Надеюсь, вы всем довольны.
— Разумеется, — ответила Риган. — Мы только что посетили небольшое кладбище у деревни и на первом могильном камне, на который наткнулись, увидели нашу фамилию.
— Рейли?
— Ну да.
Официант присвистнул:
— Стало быть, вы видели могилу Мэй Рейли. Она была непревзойденной кружевницей. Говорят, ее дух обитает в этом замке, но, сдается мне, в последнее время она что-то притихла.
— Ее дух обитает в этом замке? — не веря собственным ушам, переспросила Риган.
— Да. Рассказывают, будто Мэй все время жаловалась, что никто не ценит ее талант. Одна из ее кружевных скатертей выставлена в нашем музее реликвий. Она сплела ее по заказу хозяев замка в честь грандиозного банкета, на который семья Хеннесси пригласила толпу знати. Но бедняжка Мэй заболела, и случилось так, что она умерла прежде, чем они успели ей заплатить. Согласно легенде, она потому и не оставляет в покое этот замок — дескать, приходит сюда за деньгами.
— Ни дать ни взять одна из моих кузин, — ухмыльнулся Джек.
— Я ее прекрасно понимаю, — заступилась за Мэй Риган. — Они были обязаны ей заплатить.
