Я знаю, о чем он сейчас думает. Когда Белла сказала ему о беременности, Кевин расцвел. В голове понеслись мысли: как он будет гулять с внучкой (именно с внучкой!), как научит ее ездить на велосипеде, как будет сажать на шею и показывать ей слонов в зоопарке.
Не будет ни смешных юбок с рюшками, ни куклячьих носков, ни детского дыханья в темноте спальни. Все улетит в канализацию. У Беллы уже назначена встреча с врачом.
Кевин раскладывает в шахматном порядке пакетики с сахаром.
– Знаешь, я их всех ненавижу – и Беллу, и Сьюзан…
– Сьюзан тоже хочет, чтоб Белла сделала аборт?
– Разумеется. Для нее «честь семьи» гораздо важнее чужой жизни.
Кевин просил отдать ребенка ему: «Я сам буду за ним ухаживать!» Они только рассмеялись.
– Белла стала так похожа на мать…
Удивительно, что он не держит зла на Джоша. Я бы на его месте думала о «ножевом ранении в грудь». Хотя, наверное, все дело в том, что самые ответственные вопросы в семейных делах Кевин перекладывает на плечи женщин. И Джош тут как бы автоматически «не считается». Хотя он-то как раз и принял решение первым.
Можно винить в своих бедах мстительного божка, а можно схватить черта за хвост и завязать его узлом. Если тебе действительно нужен этот ребенок, запри Беллу дома, поговори с ней, убеди не идти на аборт.
– Так что ты собираешься делать? – спрашиваю я.
Кевин не слышит моего вопроса.
– Я тебе всю жизнь немножко завидовал.
– Мне? Почему?
– Потому что у тебя всегда все впереди. А у меня – все в прошлом. Каждый день я сожалею об упущенных возможностях.
Я спорю, что-то доказываю.
– Вот именно про это я и говорю, – усмехается Кевин, – у тебя есть мечты, а у меня – только воспоминания, причем далеко не самые приятные.
Завтра он уезжает в Иерусалим – учить древнеарамейский язык и жалеть себя.
НЕВЕСТУШКА
12 сентября 2007 г.
У Агнессы что ни день – новое потрясение. Вчера она выяснила, что Каябяб – атеист, что для доброй протестантки совершенно неприемлемо.
– А что ты хотела? – спрашиваю я. – Он же ученый!
– Меня не касается! Пусть выбирает – либо я, либо Дарвин!
– А он что?
– Не знаю! Он с вечера не звонил.
Мы пьем чай у меня в гостиной и обсуждаем вероломство мужчин. Наглядный пример вероломства, Джош, сидит на ковре и играет с Пи– Пи. Я с ним поговорила. Он расходится с Беллой. Джош решил, что она специально залетела, чтобы привязать его к себе.
– А я не готов! – говорит он. – Она не хочет меня такого, какой я есть. Она мне галстук подарила! Представляешь?!
В глазах Джоша – нечеловеческий ужас. Да, представляю. Классическая история – она думает, что ради любви он способен на все: только она под любовью понимает «семью», а он – экстремальный секс.
– Да ты, детка, мудак.
– Я?!
Джош краснеет до корней волос.
– Я ответственный человек! Неужели лучше, чтобы у меня появился ребенок, которого я не люблю? От женщины, которую я опасаюсь?
– Ты о Белле?
– Да! Я думал, она меня понимает. А она втиралась ко мне в доверие!
Пи-Пи нарядилась в принцессу: поверх майки моя кружевная рубашка. Джош нацепил на голову меховую наволочку от диванной подушки: он – людоед.
– Стой, принцесса! Куда это ты идешь? Пи-Пи кокетливо обмахнулась веером.
– На работу.
– А кем ты работаешь?
– Девочкой в песочнице.
– Пошли лучше жениться!
– Ой, пойдем!
От неожиданности Пи-Пи забыла, что она боится людоеда. Ей еще никогда не делали предложение.
Джош подарил ей кольцо с камнем, взятое из набора «Барби и друзья».
– На ближайшие пятнадцать лет я, кажется, свободен, – сказал он удовлетворенно.
Агнесса с сожалением посмотрела на Пи– Пи.
– Наверное, Каябяба надо брать. В конечном счете он не самый большой негодяй на этом свете. Бог с ним, с Дарвином.
АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ
13 сентября 2007 г.
Я ждала этого дня, как манны небесной. На 9 часов был назначен суд над Зэком. Разобраться, расквитаться и вырвать его из своей жизни как «двойку» из дневника.
– Ты пойдешь на заседание? – спросил Пол, застегивая рубашку.
– Нет.
Я покосилась на Папу Жао, который расставлял на обеденном столе чашки с кофе. Насколько я знала, он ничего не разболтал насчет Зэка. Мы ходили мимо друг друга вежливые и непримиримые, как фальшивомонетчики, слишком много знающие друг о друге. Что Папа Жао думал обо мне – понятия не имею. Уже потом, задним числом, я вспомнила, что сбежав с фестиваля шарманщиков, я оставила Зэка и Жао наедине. А ведь они могли поговорить. И Зэк мог навешать нашему китайцу какой угодно лапши.
Но до сегодняшнего дня все было тихо. Пол пошел в ванную.
– Куда ты мой одеколон… Жао, это что? Он вернулся, держа в руке какую-то коробочку. Жао посмотрел.
– Хе, презерватив. Это вы из Индии привезли?
У меня похолодело под ложечкой. Я сразу узнала упаковку: такими пользовался Зэк. Сукин сын специально подбросил ее, чтобы рассорить нас с Полом.
– Мардж, я нашел эту штуку за сливным бачком. Откуда она там взялась?
Я лихорадочно пыталась придумать какое-нибудь оправдание, но в голове каталась только одна мысль: «Я почти беременная – меня нельзя расстраивать!»
– Пол, я…
– Ты что, кого-то приводила сюда, пока меня не было?
– Это не то, что ты думаешь!
– А что?
Я его в жизни не видела таким – Пол был не в ярости. Его как-будто подстрелили.
– Мистер Вардлоу, это я приводил сюда свою девушку, – произнес Папа Жао.
– То есть?
– Ну что я ее, к себе поведу? Она приличная женщина, у ее дяди магазин в Чайна-тауне есть.
Пол схватился за лоб.
– Жао, у меня сейчас процесс, я опаздываю, но когда я вернусь, я тебя убью.
Едва дверь за ним захлопнулась, я подошла к Папе Жао.
– Спасибо.
Тот не поднимал на меня глаз.
– Мне еще кое-что нужно из Китая привезти. Вы уж поспособствуйте.
Казалось бы, я весь день должна была думать о Зэке: о том, что он козел и что хорошо бы Пол продул его дело. Но мысли текли совсем в ином направлении. Я смотрела на Папу Жао, угрюмо смахивающего пыль с книжных полок.
