— Твою маму! — заорал он, прочитав название газеты. — Это же моя полоса! Вайпенгольд что, выкинул мои гениальные материалы и поставил эту херню?!
— Представь себе! — кивнула головой девчонка.
— Сволочь!
На Никитина было больно смотреть: казалось, от обиды он готов разрыдаться.
— Кто ему разрешил?! — негодовал он. — Этот полудурок нарушил мне весь производственный цикл по обработке мозгов! У меня же все рассчитано, кому, когда и какие публикации делать!
Ивар обернулся к журналистке.
— Ты не в курсе, как ему это удалось?
Та пожала округлым плечиком.
— Я звонила в типографию, и мне сказали, что его люди привезли новые тексты, а наши изъяли.
Ивар быстрым шагом прошел к себе в кабинет за барсеткой.
— Я к Пименову!
* * *
Сегодня, вопреки обыкновению, Пименов встал поздно: все-таки сказывались последствия прогулки на «Девочке». Когда он — свежеумытый, побритый и в благоухающем шелковом халате вышел на кухню — Снежана уже ждала его.
— Завтракать будешь? — спросила она, приоткрыв дверцу огромного, от пола до потолка, холодильника.
— Там борщ есть. Налей мне пару половничков.
Снежана скорчила недовольную гримаску.
— С утра и борщ?!
— Запрети мне! — смеясь, посоветовал Боря, доставая батон из хлебницы.
Через пять минут он уже вкусно прихлебывал красное варево, а Снежана зачитывала ему сегодняшнее расписание звонков и встреч.
— Слушай, а как тебе показалась Тарасевич? — вдруг перебил ее Боря. По-моему, она хорошенькая.
Снежана пресеклась на полуслове.
Эта телевизионная ведущая, Тарасевич, не понравилась ей с первого взгляда. Порхающее, не обезображенное интеллектом создание с милой мордашкой — только и всего. А уж когда она отказала Пименову в любви и дружбе, Снежанина антипатия переросла почти что в ненависть. У нее просто в голове не укладывалось: как же можно не хотеть ее Борю?!
Наиболее странным было то, что самого Пименова, казалось, совершенно не задело то, что Тарасевич его отвергла. Наоборот, вся эта история только позабавила его.
— Тарасевич была хорошей ведущей, — принялся размышлять он вслух. Жаль, что Стольников поспешил выгнать ее с телевидения. Таких девочек не стоит выпускать из рук.
Снежана молча разлила кофе по чашкам.
— Что ты предлагаешь? — все же спросила она, видя, что Боря не торопится высказать засевшую у него в голове мысль.
— Думаю, нам надо трудоустроить эту Тарасевич. «Кадры решают все», как говорил незабвенный Иосиф Виссарионович. Если мы не перекупим Тарасевич, то ее перекупят наши враги. И хороший человек уже будет работать не на нас, а против нас.
— Она уже работает на Синего…
— И думает, что мы об этом не знаем, — добавил Пименов. — Впрочем, это не имеет никакого значения: она не могла нам навредить. А что касается Синего, то, насколько мне известно, он платит ей из своего кармана. Его штаб полностью укомплектован сотрудниками, и на нового человека Хоботов не даст ни копейки. Синий просто занимается благотворительностью, а это значит, что он платит Тарасевич сущие гроши. Мы могли бы использовать это…
— И что ты собираешься делать с Тарасевич?
— Такие, как она, всегда пригодятся. Когда нам потребуется хорошее освещение в прессе, она будет незаменима. Люди отнесутся к нашей информации так, как им скажет журналист, которому они верят. Начать надо вот с чего: мы дадим Тарасевич снять несколько передач на ее усмотрение. Я уверен, что она сможет сделать все на высшем уровне. Почувствовав ее честность, наши доблестные телезрители будут ее смотреть, ей привыкнут верить, а потом мы будем вкраплять в ее передачи ту информацию, которая будет нам нужна.
Снежана медленно кивнула.
— Ну-у… В принципе, хорошо придумано…
— Тогда разыщи мне Тарасевич, и мы с ней побеседуем.
— Ты думаешь, она согласится предать своего старого друга Синего и переметнется к тебе?
— А кто говорит о предательстве? — поднял брови Боря. — Я предложу ей работу, совершенно не связанную с выборами.
— Ладно, — скрипя сердце, согласилась Снежана. — Я сейчас ее разыщу.
Хотя, если честно, ей бы очень хотелось, чтобы эта Тарасевич провалилась куда-нибудь в тартарары и больше никогда не появлялась на горизонте.
* * *
Кристина вышла из подъезда и направилась в сторону стоянки, где был запаркован ее «Фольксваген». Надо было спешить на работу.
Телефон в ее сумочке запиликал, она достала его и взглянула на дисплей: номер показался ей незнакомым.
— Алло!
— Кристина?
— Да…
— Это Снежана. Борис Александрович хотел бы с тобой поговорить.
При словах «Борис Александрович» у Кристины душа ушла в пятки. «Он догадался, кто украл аудиторское заключение!» — ахнуло у нее в груди.
— Привет! — пророкотал в трубке глубокий бас Пименова. — Как твои дела?
— Нормально…
— Все еще сердишься на меня?
«Что ему надо?» — в ужасе подумала Кристина, но все же нашла в себе силы пролепетать:
— Да нет, не сержусь…
— Ну и хорошо. А у меня к тебе разговор есть. В двух словах дело в следующем: я собираюсь открывать новый видеоканал, и мне нужна толковая ведущая.
— Ты предлагаешь мне работу? — изумилась Кристина.
— В общем-то, да. Если тебе интересно, то мы могли бы побеседовать на эту тему. Можешь прямо сейчас заехать ко мне домой?
— Д-да…
— Ну и отлично! — отозвался Боря. — Снежана сейчас продиктует тебе адрес.
«Во что я ввязалась?! — ужаснулась Кристина, слушая Снежанины объяснения. — Это бог весть чем кончится! Он же пригласил меня к себе домой!»
Хотя вообще-то было непохоже, чтобы Пименов злился на нее. Вполне вероятно, что он просто протрезвел и решил загладить свою вину…
«Я полная идиотка, — думала Кристина, сворачивая к Большой Печерской, на которой жил Боря. — Хотя вдруг он действительно предложит что-то стоящее?»
Со вчерашнего дня выборы потеряли для нее всякую привлекательность: Хоботов хоть и превозносил Кристинины заслуги до небес, но платить за них вовсе не собирался. И кому тогда нужна ее работа? А просто сидеть на шее Синего она не могла: он не миллионер, чтобы кормить-поить всех знакомых.
Пименов же предложил ей вновь пойти на телевидение. Это означало зарплату, независимость, жизнь без страха за завтрашний день…
При мысли об этом Кристина схватилась за голову. Синий ведь на компот изойдет, если узнает, что ее нанимателем является Пименов!
