Мэг подняла на него покрасневшие глаза.
— Вы пытаетесь меня подкупить?! Вы хотите, чтобы я поняла, как мне выгодно работать на вас и как не выгодно с вами ссориться?
— Умница! — восхищенно проговорил Волков. — Вот за эту проницательность я вас больше всего и ценю. Вы схватываете все на лету.
— А если я откажусь?
— Что ж… Мне будет очень жаль… Из чувства благодарности у меня рука не поднимется засадить вас опять в дурдом, но в таком случае вам придется выхлопотать себе инвалидность, чтобы хоть как-то кормиться, потому что я не дам вам работать ни на кого, кроме себя. Извините, но вы слишком опасны. Ну так что, вы берете деньги?
— По сути, это цена за голову Матвеева, не так ли? — скорбно прошептала Мэг. — Вы ведь не собираетесь отпускать его?
— Боюсь, что дело обстоит именно так. Миловать изменников — плохая привычка. Если это случится хоть один раз, мне никогда не изжить предательства в своей конторе. Так что я просто должен его наказать. Чтоб впредь никому повадно не было.
Некоторое время Мэг молчала.
— А вам не страшно, когда вас ненавидят? Когда вас ненавидят так, как я? — проговорила она наконец.
На этот раз улыбка Волкова не была ни насмешливой, ни самодовольной. Наоборот, в его лице промелькнуло что-то сочувствующее.
— Мне не страшно. Мне жалко. Как говориться, вашу бы энергию, Мэг, да в мирных целях… Знаете, почему вы не преуспели в борьбе со мной? Вам все время застилали глаза ваши страсти: сперва любовь-ненависть к вашему мужу, потом вдруг вспыхнувшая влюбленность в Матвеева… Вы перестаете замечать очевидные вещи и потому делаете промах за промахом. Причем все эти промахи можно было бы считать верхом глупости, если бы они не были освящены великим словечком «любовь». Только ведь от этого они не становятся менее глупыми! Я бы ни за что в жизни не раскрыл этот ваш заговор с подсадным наркобароном, если бы вы не мотались каждый день в гости к Игорьку и не болтали с ним о своем, о шпионском. На этот раз вам застила глаза очередная страсть — ваша ненависть ко мне. Кой черт вам потребовалось мстить? Вы что, не могли спокойно удрать от меня? Запросто могли. Но вам этого показалось мало. Вам хотелось пафосно доказать мне, что хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Мэг нечего было ответить. Волков был на сто процентов прав. Она сама своими руками загубила все. В том числе и Игоря.
— Значит, у меня нет выбора? — тяжело спросила она.
— Значит, нет, — развел руками Волков.
Но у Мэг это не укладывалось в голове.
— Зачем я вам?! Какой во мне толк? Вы что, серьезно думаете, что я буду помогать вам в ваших махинациях?
— Я же вам только что сказал: у вас нет выбора. Или вы работаете на меня, работаете хорошо и получаете за это приличные деньги, либо вы не работаете вообще. Во всяком случае, в пределах этой страны. Кроме того, не забывайте, что Инга до сих пор лежит в больнице. Ей уже намного лучше, однако следователи до сих пор не нашли того, кто покушался на ее жизнь. Сама пострадавшая не в состоянии сказать что-нибудь толком, но ведь в любой момент она может все вспомнить… И это напрямую будет зависеть от вашей сговорчивости. Так что, Мэг, возвращайтесь-ка домой. Со следующего понедельника я жду вас на рабочем месте. Надеюсь, премия немного подсластит вам горечь поражения.
Волков жестом подозвал официантку.
— Счет, пожалуйста… Ну, так как, берете деньги? — обратился он к Мэг. — Здесь столько, сколько вам не заработать и за пять лет беспорочной службы. Да и кроме того, я предлагаю вам совсем не обидную работенку. Разве вы не об этом мечтали: быть чуть выше всех остальных, иметь достаточно дензнаков, чтобы тратить их, не задумываясь… Вы ведь для этого и пришли в Структуру, не так ли? И не ваша вина в том, что вы попали не в ту команду. Знание приходит с опытом. И я свято верю в то, что когда-нибудь вы научитесь ставить на победителя.
Мэг перевела взгляд с чемоданчика на Волкова. Он не понимал, что всем этим мечтам давно пришел конец. Да, она пошла в Структуру из честолюбия, но она тогда не осознавала, что плата за сверхзнания и сверхсилу окажется слишком высокой.
— Ну же, дорогая, не будьте ханжой! — расхохотался Волков, очевидно, считая себя змием-искусителем. — Почему бы вам хотя бы самой себе не признаться в своих маленьких слабостях? Да, вы любите деньги, да, вам нравиться использовать других людей… Вам нравиться побеждать, но, к сожалению, для этого должны быть побежденные, и кто же виноват в том, что победили именно вас?
Боже, какая была бы красота взять и врезать Волкову как следует! Но тогда у Мэг не было бы ни единого шанса спасти Игоря. А ради его спасения стоит идти на любые унижения… И еще ей потребуются деньги, много денег…
— Я согласна, — проронила она скупо и тут же притянула чемоданчик к себе.
Максим испытывающе смотрел на нее.
— Что, — с вызовом произнесла Мэг, — в очередной раз убеждаетесь, что все на свете можно купить, и вопрос лишь в цене?
— А вы в очередной раз мечтаете ударить меня и размышляете, чем это вам грозит?
Мэг поднялась.
— До понедельника.
— До понедельника.
ГЛАВА 30
Только на третий день по приезде в город Мэг удалось узнать, что Игоря содержат в СИЗО. Но разрешение на свидание ей так и не дали.
— А вы кто ему? — был первый вопрос следователя. — Жена?
Мэг смутилась.
— Почти…
— Ну если мы всем «почти» будем давать разрешения на свидания, то у нас не следственный изолятор, а бордель выйдет, — отрезал он, давая понять, что разговаривать больше не о чем.
Просить, умолять было бесполезно. Волков наверняка специально позаботился о том, чтобы у Мэг не было шансов на встречу с Матвеевым.
— Я могу хотя бы узнать, в чем его обвиняют? — спросила она без всякой надежды.
Но следователь лишь покачал головой.
— Это не ваша забота.
Мэг подняла с пола чемоданчик с деньгами. Она была готова отдать все до последней копейки, лишь бы ей разрешили увидится с Игорем. Но что, если ее заподозрят в покушении на взятку? Может, Максим Евгеньевич как раз на это и рассчитывает? Ведь в этом случае ее арестуют, и тогда она вообще не сможет ничем помочь Матвееву.
…Целый день Мэг слонялась по квартире, вновь и вновь пытаясь изобрести способ. Но что она могла сделать против Волкова?
Надеясь на чудо, Мэг все-таки попыталась дозвониться до Сергея Ивановича. Но чуда не произошло. Чей-то незнакомый женский голос сухо сказал ей:
— Сергей Иванович скончался. Похороны послезавтра в два часа. А кто это говорит?
Мэг положила трубку. Отчаяние наваливалось на нее — черное, беспросветное… До понедельника оставалось три дня. Неужели ей действительно придется работать на Волкова? Но ведь это будет означать только одно: что он сломил ее, полностью подавил волю к сопротивлению, превратил из человека в подлую тварь без души и гордости.
