— Он что, Брендан?
Брендан повернулся на стуле; взгляд его как будто застыл на чем-то, чего не было не только в комнате, где они сидели, но и в этом часовом поясе.
— Он обычно таскал в кармане кучу мелочи, которая оттягивала карманы и звенела при ходьбе. Когда я был маленьким, я часто сидел в гостиной, окна которой выходили на фасад дома. Тогда мы жили не в том доме, в котором живем сейчас. Тогда было хорошо. Так вот, когда должно было наступить пять часов, я сидел в гостиной с закрытыми глазами до тех пор, пока не слышал с улицы звук его шагов и звон монет в его карманах. Тогда я выскакивал из дому, чтобы встретить его и, если я мог угадать сколько денег было у него в кармане — пусть даже примерно, понимаете? — он отдавал эти деньги мне. — Улыбка на лице Брендана стала шире, он покачал головой. — У него всегда было много мелочи.
— А как насчет оружия? — спросил Шон. — У отца был пистолет?
Лицо Брендана словно застыло в улыбке, глаза сузились и смотрели на Шона так, как будто его вопрос прозвучал на незнакомом языке.
— Что?
— У вашего отца был пистолет?
— Нет.
Покачав головой, Шон заметил:
— В вашем ответе слишком много уверенности, а ведь вам, когда он ушел, было всего шесть лет.
В комнату вошел Коннолли с картонной коробкой в руках. Пройдя мимо Шона, он поставил коробку на стол Уити.
— Что это? — спросил Шон.
— Да, разное барахло, — ответил Коннолли, глядя внутрь коробки. — Отчеты судмедэкспертов, баллистиков, дактилоскопистов, ограничительная лента, в общем, разное барахло.
— Ты повторяешься. Что сообщили дактилоскописты?
— В нашей компьютерной базе данных не обнаружено ничего.
— А ты посылал запрос в общегосударственную базу?
— И даже в Интерпол, — ответил Коннолли. — Ничего. Единственный несмазанный отпечаток нам удалось снять с дверцы. Большой палец. Если это преступник, то он маленького роста.
— Маленького роста, — задумчиво повторил Шон.
— Да. Коротышка. Отпечаток пальца не врет. Мы проверили шестерых низкорослых из нашей картотеки, все чистые.
— А ты слушаешь сообщения по линии 911?
— Нет. А что, я должен это делать?
— Коннолли, ты должен быть в курсе всего, всего, что так или иначе может иметь отношение к делу, которое мы расследуем, заруби себе это на носу.
Коннолли кивнул.
— Вы тоже будете слушать их волну?
— Для этого мы включили тебя в свою группу. — Шон снова повернулся к Брендану Харрису. — Так что насчет пистолета, который был у вашего отца.
— У моего отца не было пистолета, — ответил Брендан.
— В самом деле?
— Да.
— Что ж, — сказал Шон, — тогда мне остается предположить, что вы в лучшем случае — были не совсем в курсе дела. Кстати, Брендан, вы часто разговаривали с отцом?
Брендан покачал головой.
— Почти никогда. Он сказал однажды, что пойдет выпить, а на самом деле совсем исчез, оставив меня с мамой, к тому же еще и беременной.
Шон сочувственно кивнул, стараясь показать Брендану, что сопереживает ему.
— Но ваша мать никогда не подавала заявлений на розыск.
— В том-то и дело, что он не пропал, — ответил Брендан; Шон ясно заметил в его глазах отражение внутренней борьбы: говорить или не говорить об этом. — Он сказал маме, что не любит ее. Он сказал, что она достала его своим нытьем и занудством. Проходит два дня — и он смывается.
— И она никогда не делала попыток разыскать его? Узнать что-либо о нем?
— Нет. Он присылает деньги, а что еще от него надо?
Шон прекратил манипулировать карандашом по клавиатуре и положил его на стол перед собой. Он посмотрел в упор на Брендана Харриса, пытаясь понять, что творится у него в душе, но увидел в его глазах лишь отчаяние и безысходную злость.
— Он присылает деньги?
Брендан кивнул.
— Один раз в месяц, как часы.
— Откуда?
Брендан только повел плечами.
— Но ведь деньги пересылаются с квитанцией. Так откуда они приходят?
— Из Нью-Йорка.
— Всегда?
— Всегда.
— Наличными?
— Да. По пятьсот долларов каждый месяц. На Рождество побольше.
— Он когда-нибудь что-нибудь пишет вам?
— Нет.
— Так почему вы думаете, что это он посылает деньги?
— А кто же еще станет слать нам деньги каждый месяц? Он виноват. Мама всегда говорит об этом… он так подло поступил с нами, а сейчас, наверное, раскаялся и решил хоть этим загладить вину. Понимаете?
— Мне надо увидеть хотя бы одну квитанцию, с которой приходят деньги, — сказал Шон.
— Мама сразу же выбрасывает их.
— Черт побери, — выругался про себя Шон и, толкнув рукой шарнир, отвел монитор в сторону. Каждый новый факт в этом деле будоражил его… Дэйв Бойл в качестве подозреваемого; Джимми Маркус — отец жертвы преступления; сама жертва преступления убита из пистолета, принадлежавшего отцу ее бойфренда. Затем его мысли перекинулись на другие волнующие его дела, правда, не связанные с расследованием.
— Брендан, — произнес он после недолгого раздумья, — если твой отец бросил вашу семью, когда твоя мать была в положении, почему же она назвала твоего брата именем отца?
По тому, как Брендан посмотрел на Шона, тот понял, что мысли юноши где-то далеко от комнаты допросов.
— Моя мама немного не в себе. Понимаете, она старается сдерживаться… но…
— Понятно.
— Она говорит, что назвала его Реем, чтобы напоминать самой себе.
— О чем?
— О мужчинах. — Брендан пожал плечами. — Стоит только протянуть им палец, они всю руку оттяпают, чтобы проявить себя хоть в этом, если больше не в чем.
— А когда выяснилось, что ваш брат немой, как на нее это подействовало?
— Она просто рассвирепела, — ответил Брендан, едва заметно улыбнувшись. — По ее словам, это подтвердило то, что она о нем думала. Так, по крайней мере, она говорила. — Он дотронулся до ящика с бумагами, стоявшего на краю стола Шона, и улыбка сошла с его губ.
— А почему вы спросили меня, был ли у моего отца пистолет?
Шон внезапно сорвался — он устал от этой игры, в которой должен был прикидываться вежливым и предупредительным.
— Послушай, юноша, ты ведь знаешь, почему.
— Нет, — покачав головой, произнес Брендан, — не знаю.
Шон, привстав со стула, склонился над столом, с трудом подавляя неизъяснимое желание протянуть руку и схватить Брендана Харриса за горло.
