– Я не верю в интуицию, – ответил Гилберт, – но, по всей видимости, существуют такие вещи как разные запахи, звуки или, быть может, особенности почерка, которые не поддаются анализу и в которых не отдаешь себе отчета, однако они – эти вещи – иногда влияют на твои решения. Не знаю, что именно на меня повлияло – я просто почувствовал: это письмо может содержать ценную информацию.
– И часто тебя одолевают подобные чувства при виде семейной почты?
Он бросил на меня быстрый взгляд, словно пытаясь убедиться, не разыгрываю ли я его, и сказал:
– Не часто, но мне уже приходилось вскрывать их письма. Я же говорил вам, что занимаюсь изучением людей.
Я принялся читать письмо:
"Дорогой Вик!
Ольга написала мне, что ты опять находишься в Соединенных Штатах под именем Кристиан Йоргенсен и женат на другой женщине. Ты прекрасно знаешь, Вик, что это несправедливо, так же, как несправедливо было бросить меня на все эти годы, не подавая никаких признаков жизни. И не присылая денег. Я понимаю, что тебе необходимо было уехать в связи с неприятностями, которые ты имел с мистером Уайнантом, однако он, я уверена, уже давно забыл обо всем, и, по-моему, ты мог бы мне написать, поскольку, как тебе хорошо известно, я всегда была твоим другом и по-прежнему готова в любой момент сделать для тебя все, что в моих силах. Я не хочу сердить тебя, Вик, но мне необходимо с тобой увидеться. В воскресенье и понедельник по случаю Нового года я буду свободна от работы в магазине и приеду в Нью-Йорк в субботу вечером, чтобы поговорить с тобой. Напиши мне, в какое время и где ты будешь ждать меня, поскольку я не хочу причинять тебе неприятностей. Можешь быть в этом уверен, и напиши мне сразу же, чтобы я успела получить письмо вовремя.
Твоя настоящая жена,
Джорджия".
В письме был и обратный адрес.
Я сказал:
– Так-так-так, – и вложил письмо обратно в конверт. – И тебе удалось преодолеть искушение рассказать об этом матери?
– О, я знал, какова будет ее реакция. Вы же видели, что она вытворяла из-за тех пустяков, о которых вы ей сообщили. Как вы думаете, что мне следует предпринять по этому поводу?
– Тебе следует разрешить мне рассказать обо всем полиции.
Он с готовностью кивнул.
– Согласен, раз вы полагаете, что так будет лучше. Если хотите, можете показать им письмо.
– Спасибо, – сказал я и положил письмо в карман.
Он произнес:
– И вот еще что: у меня было немного морфия, около двадцати гран – я с ним экспериментировал, – и кто-то украл его.
– Каким образом экспериментировал?
– Принимал. Изучал эффект.
– Ну и как тебе понравился эффект? – спросил я.
– О, я и не рассчитывал, что он мне понравится. Мне просто хотелось знать, каков он. Я не люблю вещей, одурманивающих мозг. Поэтому я почти не пью и даже не курю. Хотя, собираюсь попробовать кокаин, поскольку предполагается, что он делает ум острее, верно?
– Предполагается. Кто, по-твоему, умыкнул морфий?
– Я подозреваю Дороти, так как на ее счет у меня есть теория. Поэтому я собираюсь к тетушке Элис на ужин: Дороти все еще у нее, и мне хочется проверить. Я могу вытянуть из сестры что угодно.
– Вообще-то, если она все время была там, – спросил я, – каким образом ей удалось...
– Вчера вечером она ненадолго заезжала домой, – ответил он, – а кроме того, я не знаю точно, когда морфий пропал. Сегодня я впервые за последние три-четыре дня открыл коробку, в которой он хранился.
– Дороти знала о том, что он у тебя есть?
– Да. Это одна из причин, по которой я подозреваю ее. Не думаю, что кто-либо еще мог его украсть. На Дороти я тоже экспериментировал.
– Ну и как, ей понравилось?
– О да, понравилось, однако, она бы и без того его взяла. Но я хотел спросить вас о другом: могла ли она пристраститься к наркотику за такое короткое время?
– Насколько короткое?
– Неделя... нет... десять дней.
– Вряд ли, если только она сама себя в этом не убедила. Много ты ей давал?
– Нет.
– Дай мне знать, когда все выяснишь, – сказал я. – Здесь я возьму такси. До скорого.
– Вы ведь еще приедете к нам сегодня, да?
– Если смогу. Может, тогда и увидимся.
– Да, – сказал он, – и огромное вам спасибо.
У ближайшей аптеки я остановился, чтобы позвонить Гилду, не ожидая, что застану его на службе, и надеясь узнать номер его домашнего телефона. Оказалось однако, что он все еще был там.
– Работаете допоздна, – сказал я.
Его «ага» прозвучало весьма оптимистично. Я прочел ему письмо Джорджии и продиктовал ее адрес.
– Хороший улов, – сказал он.
Я сообщил, что Йоргенсен со вчерашнего дня не появлялся дома.
– Думаете, мы найдем его в Бостоне? – спросил он.
– Либо там, – предположил я, – либо где-нибудь на юге – не знаю, как далеко ему удалось за это время удрать.
– Поищем и там, и там, – по-прежнему оптимистично сказал Гилд. – А у меня для вас тоже есть одна новость. Нашего друга Нанхейма с ног до головы начинили пулями тридцать второго калибра примерно через час после того, как он улизнул от нас; теперь он мертв – мертвее не бывает. Стреляли, похоже, из того же пистолета, из которого прикончили секретаршу Вулф. – В данный момент эксперты сравнивают пули. Думаю, сейчас Нанхейм жалеет, что не остался и не поговорил с нами.
XX
Когда я вернулся домой, Нора держала в одной руке кусок холодной утки, а другой рукой собирала картинку-головоломку.
– Я думала, ты остался жить у нее, – сказала она. – Ты ведь был когда-то сыщиком: найди мне коричневатый кусочек, напоминающий по форме улитку с длинной шеей.
– Кусочек утки или головоломки? Слушай, давай не поедем сегодня к супругам Эдж: они такие скучные.
– Хорошо, но они обидятся.
– Вряд ли нам так сильно повезет, – пожаловался я. – Они бы обиделись на Куиннов или...
– Харрисон звонил. Он просил передать, что теперь самое время прикупить акций «Макинтайр Поркьюпайн» – кажется, так они называются – вдобавок к твоему пакету «Доум Майнз». Он говорит, что акции опустились до двадцати с четвертью. – Нора коснулась пальцем картинки-головоломки. – Тот фрагмент, который я ищу, должен подойти вот сюда.
Я нашел нужный ей фрагмент и почти слово в слово передал все, о чем мы говорили и что делали у Мими.
– Я тебе не верю, – сказала она. – Ты все придумал. Таких людей не бывает. Слушай, откуда они появились? Может, они – первые представители нового вида чудовищ?
