– Это еще как посмотреть. – Ему нравилась Элис. – Вчера я видел парня, женатого на матери Дороти. Ну, того, высокого, с которым мы познакомились у вас.
– Йоргенсена.
– Точно. Он выходил из ломбарда, что почти на углу Шестой авеню и Сорок шестой улицы.
– Ты поговорил с ним?
– Я был в такси. К тому же, по-моему, человек проявляет вежливость, когда притворяется, будто не замечает, выходящего из ломбарда знакомого.
Обращаясь сразу ко всем, Тип громко произнесла: «Ш-ш-ш», и Леви Оскант принялся играть на фортепиано. Пока он играл, прибыли Куинн и Дороти. Куинн был пьян как сапожник, да и Дороти, судя по всему, пила не одну минеральную воду.
Она подошла ко мне и прошептала:
– Я хочу уйти отсюда вместе с вами и Норой.
Я сказал:
– Тогда тебе не удастся здесь позавтракать.
Обернувшись ко мне, Тип произнесла:
– Ш-ш-ш!
Мы вновь стали слушать музыку. С минуту Дороти ерзала возле меня, а затем опять зашептала:
– Гил сказал, что вы сегодня еще собираетесь заехать к маме. Это правда?
– Сомневаюсь.
Нетвердой походкой к нам подошел Куинн.
– Привет, старина. Привет, Нора. Передала Нику той рекомендации? (Тип сказала ему: «Ш-ш-ш!». Он не обратил на нее никакого внимания. Некоторые из гостей с облегчением вздохнули и принялись разговаривать). Послушай, старина, ты ведь держишь средства в банке «Голден Гет Траст» в Сан-Франциско, верно?
– Кое-какие деньги у меня там имеются.
– Убери их оттуда, старина. Сегодня я слышал, что этот банк весьма ненадежен.
– Ладно. Правда, там у меня не так уж и много.
– Да? Что же ты делаешь со всеми остальными деньгами?
– Мы с французами скупаем золото.
Он торжественно покачал головой.
– Вот из-за таких-то ребят как ты страна и катится в задницу.
– Причем такие ребята как я не собираются катиться в задницу вместе с нею, – ответил я. – Откуда у тебя царапины?
– Это Элис. Она всю неделю на меня дуется. Я бы давно уже сошел с ума, если бы не пил.
– А из-за чего она дуется?
– Из-за того, что я пью. Она полагает... Он наклонился ко мне и доверительно понизил голос. – Послушай. Вы – единственные мои друзья, и я скажу тебе, что хочу сделать. Я хочу развестись и жениться на...
Он попытался обнять Дороти. Она оттолкнула его руку и сказала:
– Вы ведете себя глупо и назойливо. Лучше оставьте меня в покое.
– Она думает, что я веду себя глупо и назойливо, – сообщил мне Куинн. – Знаешь, почему она не хочет выходить за меня замуж? Готов поспорить, что не знаешь. Дело в том...
– Замолчите! Замолчите же, пьяный дурак! – Обеими руками Дороти начала бить его по лицу. Она покраснела, а голос ее звучал пронзительно. – Если вы хоть раз это повторите, я убью вас!
Я оттащил Дороти от Куинна; Ларри поймал его, Удержав от падения. Куинн захныкал:
– Она ударила меня, Ник. – По щекам его бежали слезы.
Дороти уткнулась мне в грудь лицом и, по всей видимости, тоже плакала.
Нашими зрителями стали все, кто там присутствовал. Подбежала Тип; лицо ее сияло от любопытства.
– В чем дело, Ник?
– Все в порядке, – ответил я. – Просто подвыпившая парочка решила позабавиться. Я позабочусь о том, чтобы доставить их домой.
Тип такое объяснение не устраивало: она хотела задержать их по крайней мере до тех пор, пока не узнает, что же все-таки случилось. Она уговаривала Дороти прилечь, предлагала принести что-нибудь – интересно, что именно хотела она принести? – для Куинна, который к тому моменту уже едва стоял на ногах.
Мы с Норой их увели. Ларри вызвался проводить нас, однако мы решили, что в этом нет необходимости. Куинн, когда мы ехали к нему домой, спал в одном углу такси, в другом, набычившись, молчала Дороти, а Нора сидела между ними. Я примостился на откидном сиденье и по дороге думал о том, что мы все же недолго пробыли у Эджей.
Нора и Дороти оставались в такси, пока я затаскивал Куинна по лестнице. Он совершенно не мог идти.
Когда я позвонил, дверь открыла Элис. На ней была пижама зеленого цвета, а в руке она держала щетку для волос. Она устало посмотрела на Куинна и произнесла усталым голосом:
– Заноси это в спальню.
Я занес это в спальню и положил на кровать. Оно промычало нечто нечленораздельное и неуверенно подвигало рукой в воздухе, однако глаза его оставались закрытыми.
– Я раздену его, – сказал я и развязал у Куинна на груди галстук.
Элис облокотилась на спинку кровати.
– Пожалуйста, если тебе так хочется. Я давно уже бросила этим заниматься.
Я снял с Куинна пиджак, жилет и рубашку.
– Где он отключился на сей раз? – без особого интереса спросила Элис. По-прежнему стоя у спинки кровати, она теперь расчесывала щеткой волосы.
– У Эджей. – Я расстегнул его брюки.
– Он был там с этой стервочкой Уайнант? – Вопрос прозвучал небрежно.
– Там было много народу.
– Да, – сказала она. – Он вряд ли бы остановил свой выбор на уединенном месте. – Она пару раз провела щеткой по волосам. – Значит, ты полагаешь, что рассказывать мне о подобных вещах будет с твоей стороны не по-товарищески?
Ее муж слегка пошевелился и промычал:
– Дорри...
Я снял с него ботинки.
Элис вздохнула.
– Я еще время помню, когда он был молодым и сильным. – Она смотрела на мужа до тех пор, пока я не снял с него всю одежду и не укрыл его одеялом. Затем она вновь вздохнула и сказала:
– Я приготовлю тебе выпить.
– Только не наливай много: Нора ждет меня в такси. Она разомкнула губы, словно собираясь произнести что-то, сомкнула их и вновь разомкнула, чтобы сказать:
– Ладненько.
Вместе с ней я направился в кухню. Через некоторое время она произнесла:
– Это не мое дело, Ник, однако, что все же обо мне думают люди?
– То же, что и обо всех остальных: одним ты нравишься, другим нет, а третьи к тебе и вовсе равнодушны.
Она нахмурилась.
– Я не совсем это имела в виду. Какие есть мнения по поводу того, что я продолжаю жить со своим мужем, тогда как он не пропускает ни одной промелькнувшей перед его глазами юбки?
– Не знаю, Элис.
– Но что ты думаешь по этому поводу?
– Думаю, ты знаешь, что делаешь, и что бы ты ни делала, это касается только тебя.
