– Как себя чувствует пациент? – спросил я.
Доктор Грант откашлялся и сказал, что, по его мнению, с Гилбертом ничего страшного не произошло – синяки, небольшое кровотечение, разумеется – однако, ему следует полежать в постели. Он опять откашлялся, сказал, что был счастлив с нами познакомиться, и Мими проводила его к выходу.
– Что случилось с парнем? – спросил меня Маколэй.
– Уайнант послал его черт знает зачем в квартиру Джулии, а там он напоролся на усердного полицейского.
Мими вернулась в гостиную.
– Мистер Чарльз уже рассказал вам об облигациях и о чеке? – спросила она Маколэя.
– Я получил записку от Уайнанта, где он сообщает, что передает их вам, – сказал Маколэй.
– Тогда, наверное, не возникнет никаких...
– Сложностей? Думаю, не возникнет.
Она слегка расслабилась, а глаза ее чуть потеплели.
– Я и не понимала, почему они должны возникнуть, но он, – она указала пальцем на меня, – любит меня пугать.
Маколэй вежливо улыбнулся.
– Могу я спросить, сообщил ли мистер Уайнант что-либо о своих планах?
– Он говорил что-то о том, что, вроде бы, собирается куда-то уехать, но, боюсь, я не слишком внимательно слушала. Не припоминаю, сказал ли он мне, куда и когда уезжает.
Демонстрируя свой скептицизм, я издал ворчание; Маколэй притворился, будто верит ей.
– А вы не припоминаете, говорил ли он что-нибудь о Джулии Вулф или о своих проблемах, или же о чем-нибудь еще, хоть как-то связанном с убийством? – спросил он.
Она энергично помотала головой.
– Ни слова, я точно помню, ни единого слова. Я спрашивала его об этом, но вы же знаете, каким несносным он бывает, когда на него находит. Мне так ничего и не удалось из него вытянуть по этому поводу, кроме нечленораздельного ворчания.
Я задал вопрос, который Маколэй, будучи слишком воспитанным, не осмеливался задать:
– А о чем он говорил?
– Практически, ни о чем, только о нас самих и о детях, в особенности о Гилберте. Ему очень хотелось увидеть Гила, и он прождал почти целый час, надеясь, что тот придет. Он также расспрашивал о Дороти, но, как мне показалось, не проявлял при этом особого интереса.
– А не говорил ли он о том, что писал Гилберту?
– Ни слова. Если хотите, могу повторить весь наш разговор. Я не знала, что он собирался приехать, он даже не позвонил снизу. Просто-напросто в дверь позвонили, а когда я открыла, там стоял Клайд; он еще больше постарел с тех пор, как я видела его в последний раз, и, кажется, еще больше похудел; я сказала: «О, Клайд», или что-то еще в этом духе, а он спросил: «Ты одна?» Я ответила, что одна, и он вошел. Потом он...
В дверь опять позвонили, и она направилась в прихожую.
– Что ты об этом думаешь? – тихим голосом спросил Маколэй.
– Когда я начну верить Мими, – ответил я, – надеюсь, у меня хватит здравого смысла не признаваться в этом.
Мими вернулась в гостиную с Гилдом и Энди. Гилд кивнул мне, пожал Маколэю руку, повернулся к Мими и сказал:
– Что ж, мэм, мне придется просить вас рассказать...
Маколэй перебил его:
– А что если сначала я расскажу вам свои новости, лейтенант? Эти события произошли раньше, и...
Гилд махнул адвокату своей ручищей.
– Валяйте. – Он уселся на диван.
Маколэй рассказал ему то, что рассказывал мне еще утром. Когда он упомянул о том, что я был в курсе этих событий с самого утра, Гилд бросил на меня укоризненный взгляд, и потом, в течение всего рассказа, полностью меня игнорировал. Гилд не прерывал Маколэя, кратко и ясно излагавшего события. Дважды Мими хотела сказать что-то, но умолкала и продолжала слушать. Закончив рассказ, Маколэй протянул Гилду письмо, в котором речь шла о чеке и облигациях.
– Это принес мне сегодня посыльный.
Гилд внимательно прочитал письмо и обратился к Мими:
– Теперь вы, миссис Йоргенсен.
Она рассказала ему то, что уже рассказывала нам о визите Уайнанта, подробно, когда Гилд терпеливо ее расспрашивал, останавливалась на деталях, однако, при этом упорно утверждала, будто Уайнант, по поводу Джулии Вулф или ее убийства, не сказал ни слова, будто, передавая ей чек и облигации, он просто сказал, что хочет обеспечить ее и своих детей, и будто она не знает, куда и когда он уезжает, хотя Уайнант вроде и упоминал об этом. Казалось, явное всеобщее недоверие к ее словам нисколько не смущает Мими. Она закончила свой рассказ с улыбкой на губах и сказала:
– Во многих отношениях он очень мил, хотя, конечно, совершенно безумен.
– Вы хотите сказать, что он в полном смысле слова сумасшедший, – спросил Гилд, – а не просто человек со странностями?
– Да.
– Почему вы так думаете?
– О, с ним надо пожить, чтобы убедиться, насколько он безумен в действительности, – легкомысленно ответила она.
Гилда ее рассказ, судя по всему, не удовлетворил.
– Во что он был одет?
– На нем был коричневый костюм, коричневое пальто, шляпа, коричневые же, по-моему, ботинки, белая рубашка, серый галстук то ли с красными, то ли с красно-коричневыми фигурками.
Дернув головой, Гилд сделал знак Энди.
– Позвони.
Энди вышел.
Гилд почесал подбородок и, нахмурившись, погрузился в мысли. Мы все за ним наблюдали. Убрав руку от подбородка, он посмотрел сначала на Мими, потом на Маколэя и, словно не замечая моего присутствия, спросил:
– Кто-нибудь из вас знает человека с инициалами Д. В. К.?
Маколэй медленно покачал головой.
– Нет. А что? – спросила Мими. Гилд, наконец, посмотрел на меня.
– А вы?
– Не знаю.
– А что? – повторила Мими.
– Постарайтесь припомнить, – сказал Гилд. – Скорее всего, он должен был иметь дела с Уайнантом.
– Как давно?
– Сейчас трудно сказать. Может, несколько месяцев тому назад, а может, и несколько лет. Он, по всей видимости, должен быть довольно крупным, широколицым мужчиной с толстым животом и, вероятно, хромым.
Маколэй вновь покачал головой.
– Никто, напоминающий ваше описание, мне на ум не приходит.
– Мне тоже, – сказала Мими, – но я умираю от любопытства. Скажите же нам, в чем дело.
– Разумеется, скажу. – Гилд вытащил из нагрудного кармана сигару, посмотрел на нее и положил обратно. – Под полом в мастерской Уайнанта обнаружен труп мужчины, имевшего подобную внешность.
– Ого! – сказал я.
Мими зажала руками рот и ничего не сказала. Глаза ее округлились и словно остекленели. Маколэй, нахмурившись, спросил:
