— Мисс Джонсон, вы обвиняете этих мальчиков в том, что они вас изнасиловали, это правильно?
Я опять вскочил:
— Протестую. Она не адвокат и не знакома с юридической терминологией. Она рассказала вам, что они с ней делали. А подобрать правильные термины — задача суда.
На лице Флера вновь отразилось удивление:
— Я не спрашивал ее о юридических терминах. Я просто хотел знать, понимает ли она значение этого слова.
— Почему? Вы хотите проверить ее словарный запас?
— Ваша честь, могу я задать свидетельнице этот вопрос?
— Не желаете объяснить, к чему вы стремитесь, мистер Хиккори?
— Пожалуйста. Я перефразирую вопрос. Мисс Джонсон, когда вы разговариваете с вашими друзьями, вы говорите, что вас изнасиловали?
Она замялась:
— Да.
— Ясно. И скажите мне, мисс Джонсон, вы знаете кого-нибудь еще, кто говорил, что ее изнасиловали?
Я снова вмешался:
— Протестую. Вопрос неуместен.
— Я разрешаю его задать.
Флер стоял около Шамик.
— Вы можете отвечать. — Он словно помогал ей.
— Да.
— Кто это?
— Несколько девушек, с которыми я работаю.
— И много их?
Шамик подняла голову, словно вспоминая:
— Я могу точно назвать двух.
— Они стриптизерши или проститутки?
— И то и другое.
— Одна из них…
— Нет, они обе занимаются и первым, и вторым.
— Понимаю. Эти преступления происходили, когда они работали, или в иное время?
Я поднялся:
— Ваша честь, по-моему, достаточно. Вопрос не имеет отношения к делу.
— Мой досточтимый коллега прав. — Флер махнул рукой в мою сторону. — Когда он прав, с этим ничего не поделаешь. Я снимаю вопрос.
Он мне улыбнулся. Я медленно сел, ненавидя себя за импульсивность.
— Миссис Джонсон, вы знакомы с какими-нибудь насильниками?
Я вскочил:
— Вы хотите сказать, помимо ваших клиентов?
Флер лишь посмотрел на меня и повернулся к присяжным, как бы говоря: «Господи, как жалко это звучит!» И я не мог с ним не согласиться.
— Я не понимаю, о чем вы, — ответила Шамик.
— Не важно, дорогая моя, — сказал Флер. — Мы вернемся к этому позже.
Теперь я уже буквально ненавидел Флера.
— Во время предполагаемого изнасилования мои клиенты, мистер Дженретт и мистер Маранц, были в масках?
— Нет.
— Они не пытались скрыть лица?
— Нет.
Флер Хиккори покачал головой, словно услышал что-то на удивление загадочное.
— И согласно вашим показаниям, они схватили вас против вашей воли и затащили в комнату. Это правильно?
— Да.
— В комнату, в которой жили мистер Дженретт и мистер Марани?
— Да.
— Они не напали на вас на улице, в темноте, в каком-то месте, где вы, возможно, не смогли бы их опознать. Это правильно?
— Да.
— Странно, или вы так не думаете?
Я уже собрался протестовать, но сдержался.
— Итак, согласно вашим показаниям, двое мужчин, которые насиловали вас, были без масок, не пытались как-то изменить свою внешность. Они не скрывали от вас своих лиц, более того, проделали все это в комнате, где жили, да еще позволили как минимум одному свидетелю увидеть, как вас затаскивают в эту комнату. Это правильно?
Я молил Шамик не пустить слезу, даже в голосе. Она не пустила.
— Так оно и было, да.
— И при этом, по какой-то причине, — в который уж раз на лице Флера отразилось недоумение, — они пользовались вымышленными именами.
Шамик не ответила. Хорошо.
Флер Хиккори продолжал качать головой, будто кто-то просил его признать, что два плюс два равняется пяти.
— Ваши насильники использовали имена Кэл и Джим вместо собственных. Это ваши показания, не так ли, мисс Джонсон?
— Да.
— Вы видите в этом какой-то смысл?
— Протестую, — вмешался я. — Во всем этом жестоком преступлении для нее нет никакого смысла.
— Да, я это понимаю, — кивнул Хиккори. — Просто надеялся, что мисс Джонсон сможет объяснить, почему насильники не скрывали своих лиц, затащили ее в свою комнату… и при этом называли друг друга вымышленными именами. — Он обворожительно улыбнулся. — У вас есть этому объяснение, мисс Джонсон?
— Объяснение чему?
— Почему двое мальчиков, которых зовут Эдуард и Барри, называли себя Джим и Кэл?
— Не знаю.
Флер Хиккори вернулся к своему столику.
— Прежде я спрашивал вас, знакомы ли вы с какими-то насильниками. Вы это помните?
— Да.
— Хорошо. Знакомы?
— Я так не думаю.
Флер кивнул и взял со стола лист бумаги.
— А как насчет мужчины, который в настоящее время сидит за изнасилование в Рейуэе? Его зовут… обратите внимание, мисс Джонсон… Джим Брудвей.
Шамик широко раскрыла глаза.
— Вы говорите про Джеймса?
— Я говорю про Джима… или Джеймса, если вас больше устраивает имя, указанное в документах Брудвея, который ранее проживал в доме 1189 по Центральной авеню в городе Ньюарке штата Нью-Джерси. Вы его знаете?
— Да, — осторожно ответила она. — Я его знала.
— Вы знали, что сейчас он в тюрьме?
Она пожала плечами:
— Я знаю многих, кто сейчас в тюрьме.
— Уверен, что знаете. — Впервые в голосе Флера послышались жесткие нотки. — Но мой вопрос не об этом. Я спросил, знали ли вы, что Джим Брудвей в тюрьме?
— Он не Джим. Он Джеймс…
— Я спрошу еще раз, мисс Джонсон, а потом попрошу суд обязать вас ответить…
Я встал:
— Протестую. Он оказывает давление на свидетельницу.
— Протест отклоняется. Отвечайте на вопрос.
— Я об этом слышала. — Голос Шамик звучал очень уж жалобно.
Флер театрально вздохнул:
— Да или нет, мисс Джонсон? Вы знали, что Джим Брудвей в настоящее время находится в тюрьме штата?
— Да.
— Ну вот. Почему нам пришлось вытаскивать из вас этот ответ?
— Ваша честь… — подал голос я.
