Я всмотрелся в нее:
— Что, черт побери, происходит?
— Я пытаюсь представить, что ты не мой босс.
Я попробовал сесть. Заштопанный бок ужасно болел.
— Лоуэлл сказал тебе, что я был подозреваемым?
— Он мог и не говорить. И я задаю тебе эти вопросы не потому, что подозреваю тебя. Ты солгал насчет той ночи…
— Я оберегал Люси. Тебе это известно.
— Мне известно то, что ты мне говорил. Но встань на мое место. В этом расследовании главное для меня — объективная позиция. Никаких пристрастий или предвзятости. На моем месте ты бы не задал этих вопросов?
Я задумался.
— Все понял, выкладывай. Спрашивай, о чем хочешь.
— Твоя сестра беременела?
Я только молча таращился на нее. Вопрос просто лишил меня дара речи от изумления. Возможно, она этого и добивалась.
— Ты серьезно?
— Да.
— Почему ты спрашиваешь?
— Пожалуйста, просто отвечай.
— Нет, моя сестра не беременела.
— Ты уверен?
— Думаю, я бы знал.
— Неужели?
— Не понимаю. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Иногда девушки скрывают беременность от близких. Ты это знаешь. Помнится, девушка, фигурант одного нашего дела, не знала, что беременна, пока не родила. Помнишь?
Я помнил.
— Послушай, Мьюз. Я задаю вопрос как начальник. Почему ты спрашиваешь о беременности моей сестры?
Она всмотрелась в мое лицо, ее взгляд полз по коже, как склизкий червь.
— Заканчивай с этим, — бросил я.
— Это не твое дело, Коуп. Ты это знаешь.
— Ничего я не знаю.
— Знаешь-знаешь. Парадом по-прежнему командует Лоуэлл. Это его расследование.
— Лоуэлл! Да он не ударил пальцем о палец с того момента, как восемнадцать лет назад арестовали Уэйна Стюбенса.
— И однако это его расследование. Он им руководит.
Я не знал, как мне все это понимать.
— Лоуэллу известно, что Джил Перес был жив все эти годы?
— Я изложила ему твою версию.
— А почему ты вдруг засыпаешь меня вопросами о беременности Камиллы?
Она промолчала.
— Ладно, поступай как считаешь нужным. Но учти, я пообещал Гленде Перес, что постараюсь, насколько возможно, обойти ее семью стороной. Скажи об этом Лоуэллу. Может, он позволит тебе и дальше участвовать в этом деле. Тебе я доверяю гораздо больше, чем сельскому шерифу. И самое главное — Гленда Перес утверждает, что моя сестра вышла из леса живой!
— А Айра Силверстайн сказал, что она умерла, — напомнила Мьюз.
Ее лицо более не напоминало каменную маску. Я пристально посмотрел на нее. Она пыталась выдержать мой взгляд, но все-таки отвела глаза.
— Что, черт побери, происходит, Мьюз?
Лорен встала. За ее спиной открылась дверь. Вошла медсестра. Поздоровавшись, надела мне на руку манжету аппарата для измерения давления, начала накачивать воздух. Мне в рот она сунула термометр.
— Я сейчас вернусь, — сказала Лорен и вышла.
Термометр торчал у меня изо рта. Медсестра считала мой пульс. Должно быть, сердце билось чаще положенного. Я попытался позвать даже с термометром во рту.
— Мьюз!
Беременна? Могла ли Камилла быть беременной?
Что я упустил? Начал вспоминать. Она носила просторную одежду? Как долго длилась беременность… на каком она была месяце? Отец наверняка бы это заметил… он же много лет проработал акушером-гинекологом. Сестре не удалось бы утаить от него беременность.
Но, возможно, никакой беременности и не было.
Я бы мог сказать, что все это ерунда, моя сестра никак не могла быть беременной, если бы не одно «но». Я не знал, что произошло, а Мьюз определенно знала больше, чем говорила. Ее вопросы возникли не на пустом месте. Иногда хороший прокурор использует такую тактику: задает вопрос, взятый как бы с потолка, отталкиваясь от совершенно невероятной версии. Просто ради того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Прозондировать ситуацию.
Медсестра закончила манипуляции. Я взял с тумбочки телефон и позвонил домой, чтобы узнать, как там Кара. К моему удивлению, трубку сняла Грета и ее «алло» звучало радушно.
— Привет, — поздоровался я.
Радушие исчезло.
— Я слышала, ты поправишься.
— Так мне сказали.
— Я сейчас с Карой. — Голос стал деловым. — Если хочешь, могу на ночь взять ее к себе.
— Буду тебе очень признателен.
Короткая заминка.
— Пол?
Обычно она называла меня Коуп. Такая перемена мне не понравилась.
— Что?
— Мне очень важно благополучие Кары. Она по-прежнему моя племянница. По-прежнему дочь моей сестры.
— Я это понимаю.
— А ты, как понимаешь, для меня пустое место.
И она положила трубку.
Я откинулся на подушку, дожидаясь возвращения Мьюз, пытаясь как-то упорядочить сведения, которыми теперь располагал. Голова раскалывалась. Я решил продвигаться шаг за шагом.
Гленда Перес сказала, что моя сестра вышла из леса живой.
Айра Силверстайн утверждал, что моя сестра умерла.
Кому верить?
Гленда Перес выглядела нормальной, а Айра Силверстайн — свихнувшимся.
Очко в пользу Гленды Перес.
Я также понимал, что Айра хотел, чтобы все оставалось как прежде. Он убил Джила Переса (и намеревался убить меня), поскольку желал, чтобы мы перестали раскапывать прошлое. Он мог предположить, что я не успокоюсь, пока буду считать сестру живой. Не остановлюсь, несмотря на последствия, пока останется шанс вернуть Камиллу домой. Айра определенно этого не хотел.
Вот и мотив для лжи — поэтому он заявил, что Камилла умерла.
Гленда Перес, со своей стороны, тоже хотела, чтобы я прекратил копаться в прошлом. Ее семье грозила серьезная опасность, пока продолжалось расследование. Обман суда и другие правонарушения могли выплыть наружу. То есть не в ее интересах было, чтобы я ворошил дела давно минувших дней. И по логике вещей ей следовало убеждать меня в том, что официальная версия деталей произошедшего соответствует действительности. Тем не менее она прямо заявила, что моя сестра жива.
И тем самым заработала еще очко.
Я чувствовал, как в сердце растет надежда (опять это слово!).
Лорен Мьюз вернулась в палату и плотно закрыла за собой дверь.
