– Твоя мама ничего не знает? – спросил я.
Элизабет молча покачала головой. Потом повернулась ко мне. Я кивнул и отпустил ее руку.
– Думаешь, надо? – спросила она.
– Уверен.
Не дав ей времени на споры, я быстро пошел к дому. Дойдя до стеклянной двери, приложил ладонь козырьком к глазам и вгляделся внутрь. Хойта не видно. Я подергал заднюю дверь. Открыто. Повернул ручку и вошел. Никого. Я уже решил обыскать дом, когда заметил слабый свет. Прошел через кухню с прачечной и тихонько отворил дверь гаража.
Хойт Паркер сидел за рулем своего «бьюика» со стаканом в руке. Двигатель не работал. Когда дверь открылась, он наставил на меня пистолет, но, узнав, отложил оружие в сторону. Я спустился на две ступеньки вниз и по цементному полу прошел к машине. Дернул незапертую дверцу и скользнул на пассажирское сиденье рядом с Хойтом.
– Что тебе еще нужно, Бек? – спросил Паркер заплетающимся языком.
Я попытался поудобнее устроиться на сиденье.
– Заставьте Гриффина Скоупа освободить ребенка.
– Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь, – не слишком уверенно отозвался Паркер.
– Он платит вам. Называйте как хотите – подкуп, взятка, зарплата, в конце концов. Выберите любое слово, Хойт. Теперь я знаю все.
– Ни хрена ты не знаешь.
– Той ночью на озере, когда вы убедили Элизабет не обращаться в полицию…
– Мы это уже обсудили.
– Оказывается, не до конца. Чего вы на самом деле боялись, Хойт, – что злоумышленники убьют вашу дочь или что вас арестуют вместе с ними?
Паркер лениво скользнул по моему лицу глазами.
– Если бы я не уговорил Элизабет бежать, она бы погибла.
– Не сомневаюсь, – согласился я. – Однако у вас были и свои резоны молчать, Хойт. Вы хотели убить сразу двух зайцев: и дочь спасти, и самому за решетку не попасть.
– А из-за чего я мог оказаться за решеткой?
– Вы ведь не будете отрицать, что в платежной ведомости Скоупа красовалось и ваше имя?
Тесть пожал плечами:
– Думаешь, я один брал у него деньги?
– Нет.
– Тогда чего мне было бояться?
– Того, что вы сделали раньше.
Хойт допил все, что оставалось в стакане, посмотрел на бутылку и налил себе еще.
– А что я такого сделал, черт побери?
– Вы догадывались, что именно разузнала Элизабет?
– Правду о темных делишках Брэндона Скоупа. Проституция. В том числе подростковая. Наркотики. Мальчик играл в плохого парня.
– А еще? – продолжал давить я.
– Ты о чем?
– Если бы она копнула поглубже, то наткнулась бы на худшее преступление. – Я передохнул. – Не так ли?
Лицо Паркера перекосило от моих слов. Он отвернулся и уставился в ветровое стекло.
– Убийство, – закончил я.
Я попытался поймать взгляд Хойта, но все, что смог разглядеть, это ряд инструментов, аккуратно развешанных на крючках по стене гаража. Отвертки с черно-желтыми ручками висели четко, как по линейке: плоские – слева, крестовые – справа. Между ними три гаечных ключа и молоток.
– Элизабет была не первой, кто решил рассекретить тайную сторону жизни младшего Скоупа.
Я остановился и подождал, когда Паркер посмотрит на меня. Дождался, хотя и не сразу. И по его глазам понял: моя догадка верна. Он не пытался моргнуть или снова отвести взор. Я увидел, что прав. И он понял, что я это увидел.
– Это вы убили моего отца, Хойт?
Он отхлебнул из стакана и, прежде чем проглотить, посмаковал напиток во рту. Несколько капель виски вытекли ему на подбородок. Он их даже не вытер.
– Хуже, – закрыв глаза, ответил тесть. – Я предал его.
Неожиданно спокойным голосом, хотя в груди душной волной поднялся гнев, я спросил:
– Каким образом?
– Брось, Дэвид. Ты ведь уже и это вычислил, разве нет?
Меня передернуло от новой вспышки ярости.
– Отец тоже работал на Скоупов… – начал я.
– Более того, – перебил Хойт, – Гриффин нанял твоего отца, чтобы тот обучал Брэндона. Стивен постоянно находился рядом с парнем.
– Как и Элизабет.
– Как и она.
– И, работая с Брэндоном, отец обнаружил, каким чудовищем на самом деле является младший Скоуп. Правильно?
Хойт молча посасывал из стакана.
– Он не знал, что делать, – продолжил я. – И рассказать боялся, и молчать не мог. Эта тайна измучила его. Вот почему он был так молчалив те несколько месяцев до смерти.
Я замолчал и подумал об отце – перепуганном, одиноком, не знающем, что предпринять. Почему я тогда ничего не сообразил? Почему не выглянул за пределы собственного мирка и не заметил его страданий? Почему не поговорил с ним, не предложил помочь?
Я снова посмотрел на Паркера. У меня в кармане лежал пистолет. Как легко. Просто достать его и нажать курок. Бац! И нет Хойта. Вот только по опыту последних дней я знал, что это не решит проблемы. Наоборот, создаст новые.
– Что дальше? – спросил тесть.
– Отцу в голову пришла светлая мысль: он должен посоветоваться с другом. Нет, не просто с другом, а с полицейским, с человеком, который знает все о том, как раскрывать преступления.
Казалось, кровь у меня закипает в жилах.
– С вами.
Лицо Хойта дрогнуло.
– Так все было?
– Почти, – ответил он.
– Вы донесли о разговоре Скоупу?
Паркер кивнул:
– Я думал, Гриффин лишь переведет его на другое место или что-то в этом роде. Подальше от Брэндона. Я и не предполагал… – Он сморщился, видимо, почувствовав, как нелепо звучат его оправдания. – Как ты догадался?
– Увидел имя. Мелвин Бартола. Он выступал свидетелем по делу о так называемой аварии, в которой погиб отец, хотя, конечно, на самом деле работал на Скоупа.
Перед моими глазами мелькнуло улыбающееся лицо отца. Я сжал кулаки.
– А еще вы соврали, что спасли мне жизнь, – продолжал я. – Вы действительно вернулись на озеро после того, как застрелили Бартолу и Вулфа. Только не спасти меня, а удостовериться, что я утонул.
– Я удостоверился, – подтвердил тесть, – но не обрадовался.
– Игра слов, – возразил я.
– Я не желал твоей гибели.
– Ну и не очень-то расстроились, с другой стороны, – упорствовал я. – Вернулись к машине и сказали Элизабет, что я утонул.
– Я хотел уговорить ее скрыться, – объяснил Хойт. – Известие о твоей смерти очень помогло.
