Во сне Грейс знала, что трагедия вот-вот произойдет, но ничего не предпринимала. Сон не был предупреждением или призывом искать выход. Грейс удивлялась, отчего это, но сны вообще такое дело — во сне ты бессилен, даже зная наперед, что случится, ты раб воспоминаний, отложившихся в твоем подсознании. Или еще проще: нет времени — во сне до трагедии несколько секунд. В реальности, согласно свидетельству очевидцев, Грейс и все остальные простояли у сцены больше четырех часов.
Настроение зрителей от возбужденного перешло к взвинченно-нетерпеливому, раздраженному и наконец враждебному. Джимми Экс, он же Джеймс Ксавье Фармингтон, рок-идол с роскошной шевелюрой, должен был выйти на сцену в половине девятого, и все надеялись, что уж к девяти-то он раскачается. Но время неумолимо приближалось к полуночи. Сначала толпа скандировала имя Джимми, теперь уже хором кричали «Позор!». Шестнадцать тысяч зрителей, включая тех, кому, как Грейс, повезло занять стоячие места у самой сцены, поднялись как один, требуя концерта. Прошло десять минут, прежде чем они дождались какой-то реакции — из динамиков послышался шорох. Толпа, сразу вернувшись к прежнему восторженному состоянию, радостно заревела.
Но голос в динамиках объявил не начало концерта. Послышалось монотонное сообщение о том, что выступление задерживается по крайней мере еще на час. Без объяснения причин. На мгновение толпа замерла. Крытый стадион затопила тишина.
С этого и начинался ее сон — с затишья перед бурей. Грейс снова стояла перед сценой. В реальности в то время ей был двадцать один год, но во сне она ощущала себя старше. Это была иная, словно «параллельная» Грейс, вышедшая замуж за Джека и ставшая матерью Эмме и Максу, однако каким-то образом оказавшаяся на концерте в год окончания колледжа. Опять странности сна, двойная реальность, параллельное «я» накладывается на реальное.
Откуда брались эти эпизоды сна — из подсознания или из прочитанного о трагедии много времени спустя, Грейс не знала. Возможно, причудливо переплелись оба источника. Сны открывают путь воспоминаниям. Когда Грейс бодрствовала, она совершенно не помнила той ночи и предшествовавших дней. Последнее, что сохранила память, — подготовка к экзамену по политологии, который она сдала за пять дней до концерта. Врачи заверили Грейс, что при такой черепно-мозговой травме это неудивительно, но подсознание — странная штука. Может, сны — это сохранившиеся воспоминания? Или все же воображение? Вероятнее всего, игра воображения, замешенная на воспоминаниях.
В любом случае взявшийся то ли из памяти, то ли из репортажей о трагедии, раздавался выстрел. Затем еще. И еще.
Тогда на входах на стадионы и подобные массовые площадки еще не устанавливали рамки металлодетекторов. Кто угодно мог пронести пистолет. Сразу после происшествия было много споров о том, откуда были произведены выстрелы. Сторонники теории заговора до сих пор не унимаются, словно в «Бостон-Гарден» имелся свой травянистый холмик.
[5]
В любом случае толпа зрителей, молодежь, распаленная многочасовым ожиданием, мгновенно обезумела. Все закричали, куда-то побежали, кинулись к выходам…
Многие в панике полезли на сцену.
Грейс не повезло — ее прижали к стальному барьеру, чуть не переломив пополам, животом через верхнюю перекладину. Все кричали как безумные и неудержимо напирали. Парень рядом с ней — позже она узнала, что его зовут Райан Веспа и ему было девятнадцать лет — не успел выставить руки, и его вмяли в стальную решетку под неудачным углом.
Грейс видела — был ли то сон или воспоминания? — как кровь толчками выплескивалась изо рта Райана Веспы. Наконец барьер подался и рухнул. Грейс оказалась внизу. Она пыталась встать, но ее повалила и затоптала толпа бегущих, обезумевших людей.
Эту часть она помнила прекрасно — так было на самом деле. Эпизод, когда Грейс лежала, погребенная под множеством тел, к сожалению, не принадлежал исключительно миру снов.
Паника продолжалась. На Грейс наступали десятки ступней, ее руки и ноги топтали. Люди спотыкались и падали на нее, как каменные блоки. Давление росло. У Грейс трещали кости. Скоро сверху оказались десятки отчаявшихся, задыхающихся, ползущих зрителей.
Вокруг стоял сплошной крик. Грейс оказалась в самом низу под упавшими. Уже не было видно света. Невозможно двинуться. Невозможно вздохнуть. Грейс задыхалась — ее словно утопили в жидком бетоне или утянули в воду на большую глубину.
Давление стало нестерпимым. Словно гигантская рука расплющивала ее голову, и та поддавалась с треском, как пластмассовый стаканчик.
Спасения не было…
На этом месте сон, к счастью, обрывался, и Грейс просыпалась, хватая ртом воздух.
В реальности Грейс пришла в себя четверо суток спустя и почти ничего не помнила. Сначала она думала, что это утро того дня, когда ей предстоит сдавать последний экзамен по политологии. Врачи осторожно сообщили ей, что она серьезно пострадала. В частности, у нее была трещина черепа — на счет этой травмы отнесли головные боли и потерю памяти. Это не была амнезия, подавленные воспоминания или иной психологический феномен. Это было физическое повреждение мозга, что не редкость при тяжелых черепно-мозговых травмах с потерей сознания. Выпадение из памяти нескольких часов и даже дней в таких случаях не редкость. Еще у Грейс были раздроблены бедренная и большая берцовая кости и сломаны три ребра. Коленная чашечка буквально сломалась пополам, а головка бедра вышла из сустава.
Сквозь ватный туман обезболивающих Грейс все-таки поняла, что ей еще «повезло» — восемнадцать юношей и девушек от четырнадцати до двадцати шести лет были затоптаны насмерть во время паники в «Бостон-Гарден», которую пресса уже окрестила Бостонской давкой.
Силуэт в дверном проеме шевельнулся:
— Мам!
Это была Эмма.
— Что, детка?
— Ты кричала.
— Это ничего. Даже у мамы бывают ночные кошмары.
Эмма по-прежнему стояла в тени.
— А где папа?
Грейс посмотрела на будильник. Без пятнадцати пять. Она проспала минут десять.
— Он скоро вернется.
Эмма не уходила.
— Ты что, боишься?
— Мам, можно, я с тобой посплю?
«Хватит с меня дурных снов на сегодня», — подумала Грейс, откидывая одеяло.
— Конечно, дочка.
Эмма залезла на отцовскую сторону. Грейс накрыла ее одеялом и крепко прижала к себе, не сводя глаз с будильника. Ровно в семь часов — она видела, как поменялись цифры с 6.59, Грейс поддалась панике.
Джек никогда прежде не делал ничего подобного. Будь это обычная ночь, если бы он зашел и сказал, что едет за продуктами, если бы перед уходом отпустил двусмысленную шутку насчет арбузов и бананов, что-нибудь смешное и неприличное, она бы уже сто раз позвонила в полицию.
