— Учту. Это долгая история.
— Есть нужда поделиться с кем-то?
— Да, пожалуй. И еще нужен кто-то, чтобы присмотреть за детьми несколько часов.
— Я свободна и совершенно одна. — Пауза. — Фу. Я должна прекратить так говорить.
— А где Вики? — спросила Грейс про дочь Коры.
— Ночует в «тюремке́» с моим бывшим и его кобылой. У нас с дочкой это называется провести ночь в бункере с Адольфом и Евой.
Грейс через силу улыбнулась.
— Моя машина в сервисе, — продолжала Кора. — Заедешь за мной?
— Конечно, только Макса заберу.
Грейс заскочила на занятие — оно было по развивающей программе Монтессори — и забрала сына. Макс чуть не плакал: проиграл несколько карточек с «Ю-Джи-О!»
[7]
в какую-то дурацкую игру. Грейс пробовала обратить все в шутку, но Макс был не в настроении, и она, бросив попытки развеселить малыша, молча помогла ему надеть куртку. Шапки не было, исчезла и перчатка. Другая мамаша поблизости, что-то насвистывая и улыбаясь, довязывала комплект из ручной пряжи: шапка, шарф и, разумеется, перчатки в тон. Взглянув на Грейс, она сочувственно улыбнулась. Грейс мгновенно ощутила неприязнь к незнакомой вязальщице.
Материнство, считала Грейс, во многом напоминает удел художника: вечная неуверенность в себе, боязнь сфальшивить, опасение оказаться хуже других. Матери, жизнь кладущие на воспитание обожаемых отпрысков, выполняющие рутинные обязанности с широкой степфордской улыбкой и сверхчеловеческим терпением, всегда — всегда! — имеют при себе чем заняться, чтобы не сидеть без дела, если случится дожидаться ребенка. У подобных дам не все в порядке с головой, считала в глубине души Грейс.
Кора уже ждала на дорожке у своего ярко-розового, как жвачка, дома. Вся улица ненавидела этот цвет. Не так давно одна соседка, ханжа по имени Мисси, собирала по соседям подписи под петицией, чтобы заставить Кору перекрасить дом. Когда во время футбольного матча у первоклашек Мисси пустила листок по рукам, Грейс, вежливо попросив взглянуть, хладнокровно разорвала его и медленно удалилась.
Кора тоже ненавидела цвет своего дома, но теперь он служил назиданием всяким мисси: рассчитывай свои силы.
На высоченных шпильках Кора засеменила к машине. Сегодня она оделась менее броско, чем в прошлый раз, — в леопардовую водолазку, но это ее не спасало: некоторые женщины выглядят сексуально, напяль они хоть джутовый мешок. Когда Кора стояла, ее фигура притягивала взгляды; стоило ей начать двигаться — проступали новые соблазнительные изгибы. Любая, самая невинная, фраза, сказанная ее хрипловатым голосом, выходила двусмысленной. Каждый наклон головы можно было принять за поощрение.
Кора изящно села в машину и развернулась к Максу:
— Привет, красавчик!
Насупившись, Макс издал недовольный звук и глаз не поднял.
— В точности как мой бывший! — Кора живо повернулась к Грейс: — Снимок у тебя с собой?
— Да.
— Я позвонила Гусу, он обещал.
— Ты ему что-нибудь посулила?
— Синдром пятого свидания помнишь? В этой связи давай освобождай субботний вечер.
Грейс уставилась на Кору.
— Да шучу, шучу!
— Я догадалась.
— Умница. Гус сказал — отсканировать фото и переслать ему. А для ответов он может создать тебе анонимный ящик. Никто не узнает, кто ты. Текста будет минимум. Напишем, что журналист готовит статью и ему нужно узнать об истории этого снимка. Годится?
— Вполне, спасибо.
Они подъехали к дому. Макс сразу потопал наверх и уже оттуда крикнул:
— Можно включить Губку Боба — Квадратные Штаны?
Возражать Грейс не стала. Как в любой семье, у них были строгие правила — днем никакого телевизора, но как любая мать, она знала: правила существуют для того, чтобы их нарушать. Кора, едва войдя, подошла к буфету, достала чашки и занялась приготовлением кофе. Грейс соображала, какую копию послать Гусу, и остановилась на увеличенной правой половине, где четко просматривались «меченая» блондинка и рыжая красотка. Похожего на Джека парня Грейс решила пока не трогать, не желая впутывать в это дело мужа. Двух девушек на снимке узнают скорее, чем одну, и никто не примет рассылку за выходку маньяка-преследователя.
Кора взглянула на оригинал фотографии.
— Можно высказать замечание?
— Да.
— Все это чертовски странно.
— Вот этот парень. — Грейс ткнула пальцем. — С бородой. Он тебе никого не напоминает?
Кора вгляделась.
— На Джека похож.
— Похож — или Джек?
— Тебе лучше знать.
— Джек пропал.
— Еще раз, с самого начала!
Грейс рассказала Коре, что произошло. Та слушала, постукивая по скатерти длинным ногтем, покрытым шанелевским кроваво-красным лаком «Руж нуар». Когда Грейс закончила, Кора сказала:
— Ты в курсе, что я невысокого мнения о мужчинах?
— Да.
— Я считаю, что в подавляющей массе они находятся на два порядка ниже собачьего дерьма.
— Помню.
— Так вот, очевидный ответ — на снимке, безусловно, Джек. Тогда, получается, эта блондинистая киса, которая уставилась на него, как на мессию, — его бывшая пассия. Получается, у Джека с Марией-Магдалиной роман, а кто-то, может, ее теперешний муж, хочет, чтобы ты об этом узнала, и посылает тебе снимок. Дело перешло в решающую фазу, когда Джек понял, что ты его раскусила.
— И сбежал.
— Правильно.
— Нестыковочки, Кора.
— У тебя есть версия получше?
— Я над ней работаю.
— Молодец, — похвалила Кора. — Потому что я тоже не верю в свою гипотезу. Это все треп. Мужики — дерьмо по определению, но Джек всегда казался мне исключением, подтверждающим правило.
— Я тебя обожаю.
Кора кивнула:
— Не только ты.
Услышав шуршание покрышек, Грейс выглянула в окно. Длинный лимузин, сверкая зеркально-черными боками, двигался по их подъездной дорожке с плавностью мотаунской подпевки.
[8]
Шофер, тип с крысиной физиономией и телосложением уиппета,
[9]
поспешно выскочил и открыл заднюю дверь.
