— Никогда. Я ни разу с ним не говорила.
— Просто здоровались, потому что живете рядом?
Чарлин кивнула.
— И когда в последний раз?..
— Здоровались?
— Да.
— Ну, не знаю, может, неделю назад.
— Я немного запутался, миссис Суэйн, так что вы уж мне помогите. Вы заметили пустую ключницу на дорожке и сразу решили позвонить в полицию…
— Еще я заметила движение.
— Что?
— Я заметила движение в доме.
— В смысле по дому кто-то ходил?
— Да.
— А как вы узнали, что это не мистер Сайкс?
Чарлин обернулась:
— Я этого не знала. Но еще я заметила пустую ключницу.
— На видном месте на дорожке?
— Ну да.
— Понятно. И сложили два и два?
— Да.
Перлмуттер кивнул, словно его наконец озарило.
— Значит, если бы ключницу открыл мистер Сайкс, он не бросил бы ее на дорожку, так вы подумали?
Чарлин промолчала.
— Видите ли, миссис Суэйн, у меня кое-что не сходится. Почему человек, проникший в дом и напавший на мистера Сайкса, оставил ключницу на самом виду? По идее он должен был спрятать ее или взять с собой в дом.
Молчание.
— И вот еще что. Когда мы нашли мистера Сайкса, он уже примерно сутки находился в тяжелом состоянии. Неужели ключница столько часов провалялась на дорожке?
— Не знаю.
— Откуда ж вам знать, вы ведь не следили за домом соседа, верно?
Чарлин молча смотрела на капитана Перлмуттера.
— Почему вы с мужем поехали за человеком, проникшим в дом Сайкса?
— Я уже сказала другому полицейскому…
— Вы пытались помочь полиции не упустить злоумышленника.
— И еще я боялась…
— Чего?
— Что он догадается — это я позвонила в полицию.
— Почему вы так решили?
— Я выглянула в окно, когда подъехала полицейская машина. Он обернулся и заметил меня.
— И вы подумали, что он вернется за вами?
— Не знаю. Я испугалась, вот и все.
Перлмуттер снова кивнул:
— Что ж, это похоже на правду. Некоторые детали с трудом укладываются в логическое объяснение, но, с другой стороны, преступления редко выстраиваются в идеальную схему.
Чарлин отвернулась к Майку.
— Вы сказали, он ехал на «форде-виндстаре»?
— Да.
— Он выехал на нем из гаража?
— Да.
— Вы видели номер?
— Нет.
— Хм. Тогда почему вы так решили?
— Что решила?
— Что машина стояла в гараже?
— Понятия не имею. Может, потому, что ее нигде не было видно.
— А, тогда ясно.
Чарлин снова взяла мужа за руку. В последний раз они держались за руки два месяца назад, когда смотрели романтическую комедию с Мэг Райан. Майк питал непонятную слабость к «дамскому кино» — его глаза влажнели при просмотре даже плохих мелодрам. В жизни она видела, как он плачет всего однажды — на похоронах отца, но в темном зале кинотеатра лицо Майка дрожало, а из глаз текли слезы. Тем вечером он взял ее за руку, однако Чарлин — сейчас она вздрагивала при этом воспоминании — не растрогалась. Когда Майк попытался переплести их пальцы, Чарлин чуть напрягла ладонь, чтобы помешать ему. Вот как мало значил для нее этот располневший мужчина с зачесанными на лысину прядями, пытавшийся ее коснуться.
— Вы не могли бы сейчас уйти? — попросила она Перлмуттера.
— Не могу. Прошу меня понять.
Она прикрыла глаза.
— Я знаю о ваших проблемах с налогами.
Чарлин осталась неподвижной.
— Сегодня утром вы звонили в контору, где работает мистер Сайкс.
Она не отпускала руку, но ей показалось, что Майк попытался отстраниться.
— Миссис Суэйн?
— Не здесь, — сказала Чарлин, уронив руку и поднимаясь с кровати. — Не перед моим мужем.
Глава 22
Обитатели заведений для престарелых всегда дома и всегда рады гостям. На звонок Грейс ответила бойкая женщина:
— Дом социальной поддержки «Звездный свет».
— Можно узнать ваши часы посещений?
— У нас их нет! — радостно воскликнула собеседница.
— Как это?
— У нас нет специальных часов. Вы можете навещать нас двадцать четыре часа семь дней в неделю.
— Мне хотелось бы пообщаться с мистером Робертом Доддом.
— С Бобби? Давайте я соединю вас с его комнатой… Ой, нет, подождите, сейчас восемь, он на гимнастике. Бобби поддерживает себя в форме.
— А как можно договориться о посещении?
— Да зачем, просто приезжайте!
Дорога займет меньше двух часов. Проще съездить, чем пытаться объясниться по телефону, особенно если учесть, что Грейс понятия не имеет, о чем спрашивать отца погибшего журналиста. С пожилыми вообще лучше общаться лично.
— Не подскажете, утром он будет у себя?
— Конечно. Бобби уже два года не садится за руль. Он будет на месте.
— Спасибо.
— Вам спасибо за звонок.
За завтраком Макс запустил руку в недра пачки хлопьев «Кэп-н-кранч». Зрелище — ее ребенок пытается достать игрушку — заставило Грейс замолчать. Это было настолько привычно… Дети все чувствуют, но иногда они проявляют удивительное — и очень полезное — безразличие. Сейчас Грейс была за это благодарна.
— Ты уже достал игрушку, — сказала она.
Макс остановился:
— Достал?
— Сколько пачек, столько паршивых призов…
— Что?
В детстве Грейс сама с азартом искала в хлопьях эти дешевенькие игрушки. Причем в хлопьях этой же марки.
Нарезав банан, она смешала его с сухими хлопьями. Грейс всегда старалась схитрить, добавляя побольше банана и поменьше «Кэп-н-кранч». Одно время она сыпала «Чириос» — там меньше сахара, но Макс быстро раскусил это дело.
— Эмма! Вставай сейчас же!
Недовольное мычание. Дочь еще слишком мала, чтобы разыгрывать по утрам спектакль «то болит, сё болит». Грейс, помнится, начала выдумывать причины, чтобы не вставать, в старших, ну, может быть, средних классах, но не в восемь лет. Как давно нет ее родителей… Однако дети ее порой выкидывают такие штуки, что Грейс сразу вспоминаются отец и мать. Эмма надувала губы так похоже на то, как это делала ее бабка, которую она не знала, что Грейс иногда замирала на месте. А улыбка Макса была копией улыбки ее отца. Гены явственно проявились во внуках, и Грейс не могла определить, трогает это ее или отзывается в ней незабываемой болью.
