Ее голос надорвался. Я не знал, как утешить ее, и попытался придвинуть свой стул еще ближе, хоть это и было невозможно. Она благодарно улыбнулась.
– А потом я встретила одну женщину, американку, – она тоже жила там, в Швеции. Сначала мы осторожничали, но в ней было что-то такое… Наверное, мы просто почувствовали, что обе – беглянки. И еще – страшно одинокие. Хотя у нее была семья – муж и дочь. Они тоже боялись, что их найдут, – сначала я не знала почему.
– Это была Шейла Роджерс?
– Да.
– А ее муж… – Я нервно сглотнул. – Мой брат?
Она кивнула.
– У них была дочь – Карли.
Все вставало на свои места.
– Мы с Шейлой очень подружились, а потом и с Кеном… Правда, он не сразу стал доверять мне. Я переехала к ним, помогала, сидела с девочкой. У тебя просто замечательная племянница, Уилл. Умница, красавица… Я не верю во всякую мистику, но вокруг нее просто аура какая-то…
Моя племянница… Дочь Кена. Подумать только! И я ее никогда не видел!
– Твой брат все время говорил о тебе, Уилл. Он упоминал, конечно, и мать, и отца, и Мелиссу, но ты был для него, как свет в окошке. Он следил за твоей карьерой, все знал о твоей работе в «Доме Завета». Кен тогда был в бегах уже, наверное, лет семь. Я думаю, ему тоже было одиноко. Потом уже, когда он стал доверять мне, мы часто подолгу беседовали. И чаще всего Кен говорил о тебе.
Я опустил глаза и стал рассматривать старбаксовскую коричневую салфетку, на которой был напечатан какой-то глупый стишок – что-то про аромат. Салфетки были такого цвета, потому что их делали из макулатуры и не применяли отбеливателя.
– Ты что? – забеспокоилась она.
– Все в порядке. – Я поднял взгляд. – А что было потом?
– Я позвонила в Америку одной подружке. Она сказала, что Крей нанял частного детектива и они выяснили, что я в Стокгольме. Я страшно перепугалась и решила переехать. Я уже говорила, что мы с Креем жили в Миссури. Вот и подумала, что если перееду в Нью-Йорк, то буду в большей безопасности. Но мне нужны были надежные документы – на случай, если Крей будет продолжать охотиться за мной. И у Шейлы то же самое: она только поменяла имя, а документы никуда не годились. И мы придумали простой план…
– Вы поменялись, – кивнул я. Догадаться было несложно.
– Вот именно. Она стала Норой Спринг, а я – Шейлой Роджерс. Это должно было запутать всех: и моего мужа, и тех, кто искал Шейлу.
Я задумался. Что-то все равно было не так.
– Ну хорошо, ты стала Шейлой Роджерс…
– Да.
– И отправилась в Нью-Йорк.
– Да.
– И случайно… – я сделал паузу, – встретила меня…
Нора улыбнулась:
– Это тебя удивляет, верно?
– Еще бы.
– Слишком странное совпадение, да?
– Пожалуй.
– Ну ладно, ты прав: это не было совпадением. – Она вздохнула. – Не знаю даже, как тебе объяснить, Уилл…
Я ждал, сжимая ее руку.
– Мне было так одиноко там, за границей. Я общалась только с твоим братом и Шейлой, ну и, конечно, с Карли. Твой брат не переставая говорил о тебе, это звучало так… Так, будто ты совершенно необыкновенный, лучше всех на свете. Думаю, я уже тогда наполовину влюбилась в тебя. Вот и решила, что в Нью-Йорке обязательно познакомлюсь с тобой. Чтобы понять, какой ты на самом деле. И если все будет в порядке, даже расскажу, что твой брат жив и невиновен, хоть Кен и предупреждал, что это опасно. У меня не было определенных планов: я просто пришла в «Дом Завета». Но когда увидела тебя – называй это роком, судьбой или как угодно, – поняла, что для меня больше никого не существует и это навсегда.
Я смущенно улыбался.
– Ты что? – спросила она.
– Я люблю тебя.
Она положила голову мне на плечо. Наступила тишина. Нам о многом нужно было поговорить, но все это могло и подождать. А пока мы просто наслаждались своим счастьем. Нора продолжала:
– Однажды, несколько недель назад, я сидела у твоей мамы в больнице. У нее были такие страшные боли, Уилл… Она сказала, что не может больше терпеть и хочет, чтобы все поскорее закончилось. Это было так ужасно!
Я кивнул.
– Я очень любила ее, ты знаешь.
– Знаю.
– Так тяжело – сидеть рядом и не иметь возможности помочь. И я нарушила обещание, которое дала твоему брату. Она должна была знать, что сын жив, любит ее и никому не причинил зла.
– И ты рассказала ей о Кене?
– Да. Но она, хоть и была в плохом состоянии, все-таки сомневалась. Ей нужны были доказательства.
Я застыл, глядя на Нору. Теперь понятно. С этого все началось: с фотографии, спрятанной в спальне.
– Значит, это ты дала ей фотографию Кена?
Нора молча кивнула.
– И она не встречалась с ним, видела только на фотографии?
– Да.
Понятно, почему мы с отцом ничего не знали.
– Но ты ведь сказала ей, что он вернется?
– Да.
– Ты это придумала?
Она помолчала.
– Может, я немного и преувеличила, но это не было ложью. Когда Кена схватили, Шейла связалась со мной. Он был очень осторожен и все продумал. Поэтому Шейле и Карли удалось бежать, полиция о них даже не узнала. Они некоторое время оставались за границей и только потом, когда Кен решил, что это безопасно, вернулись.
– Шейла позвонила тебе, когда приехала?
– Да.
Понятно.
– Из Нью-Мексико?
– Да.
Это был первый из двух звонков, о которых говорил Пистилло.
– И что же случилось потом?
– Все рухнуло. Мне позвонил Кен, он был в отчаянии. Кто-то нашел их. В дом вломились два бандита. Шейла была одна. Они пытали ее, спрашивали, где Кен. Тут он вернулся и застрелил обоих, но они успели тяжело ранить Шейлу. Он сказал, чтобы я немедленно бежала: полиция найдет в доме отпечатки Шейлы, и об этом обязательно узнает Макгуэйн.
– И все начнут искать Шейлу Роджерс, – кивнул я.
– Да.
– А Шейлой теперь была ты. Поэтому тебе пришлось исчезнуть.
– Я хотела все рассказать тебе, но Кен не разрешил. Он сказал, что тебе лучше ничего не знать, так безопаснее. А кроме того, нельзя было забывать о Карли. Эти люди пытали и убили ее мать. И я не смогла бы пережить, если бы что-то случилось с девочкой.
– Сколько ей лет?
– Скоро исполнится двенадцать.
– Значит, она родилась еще до того, как Кен бежал?
