Майрон промолчал.
— Ну, — сказал Уин, — я жду.
— Чего? Того, чтобы я признал, что вмешался не в свое дело?
— В десятку.
— В таком случае мне, пожалуй, выпадает шанс исправиться.
Уин покачал головой.
— Что такое?
— Для начала — в чем твой грех? Во вмешательстве в чужие дела. А как ты собираешься его замолить? Вмешиваясь в чужие дела.
— Так что же, мне просто забыть, что я видел на записи камеры видеонаблюдения?
— Лично я именно так бы и поступил. — Уин сделал большой глоток коньяка. — Но ты, увы, на это не способен.
— И каковы наши действия?
— Такие же, как обычно. По крайней мере с утра. А на ночь у меня другие планы.
— Опять между Ми и Ю?
— И снова в десятку, сказал бы я, только ненавижу повторяться.
— Знаешь, — тщательно выбирая слова, заговорил Майрон, — не люблю морализировать либо осуждать…
— Ну-ну, начало многообещающее. — Уин скрестил ноги. Складка брюк при этом осталась безупречно ровной.
— …На моей памяти с Ми ты вместе дольше, чем с кем-либо еще; я рад хотя бы, что твои аппетиты по части шлюх поумерились.
— Я предпочитаю другое определение: «эскорт».
— Супер. Раньше твое юбочничество, твои похождения…
— Распутные похождения, — поправил его Уин со сладострастной улыбкой. — Мне всегда нравилось слово «распутный», а тебе?
— Во всяком случае, оно подходит, — сказал Майрон.
— В таком случае что тебя смущает?
— Когда нам было по двадцать и даже по тридцать, все это, не знаю как сказать, выглядело очень мило…
Уин ждал продолжения.
Майрон повертел в руках банку с напитком.
— Ладно, забудь.
— Ты хочешь сказать, что теперь мое поведение — поведение человека моего возраста — кажется довольно смешным?
— Я этого не говорил.
— Но ты считаешь, мне пора угомониться.
— Мне просто хочется, чтобы ты был счастлив.
— Мне тоже. — Уин развел руками.
— Ты сейчас о чем? — удивленно спросил Майрон. — Насколько я понимаю, про то, что в соседней комнате Ю?
— Принимай меня со всеми моими недостатками. Я — это я. — Похотливая ухмылка.
— И опять-таки Ми — это?..
— Да брось ты, дружище, все хорошо. Я счастлив. — Уин двинулся в сторону спальни. Но вдруг остановился и, закрыв глаза, нахмурился. — А может, ты и прав.
— В чем?
— Может, не так уж я и счастлив, — произнес Уин с печальной, отрешенной улыбкой. — Да и ты тоже.
— Договаривай. — Майрон с трудом подавил вздох.
— И поэтому, наверное, пора ублажить Ю и Ми.
И он вышел в соседнюю комнату. Какое-то время Майрон просто разглядывал банку с шоколадным напитком. Ничего не слышно. К счастью, уже много лет назад Уин милосердно установил в доме звуконепроницаемые стены.
В половине восьмого утра — в халате, со спутанными волосами — появилась Ми и принялась готовить завтрак. Спросила у Майрона, не надо ли чего. Он вежливо отказался.
В восемь зазвонил телефон. Майрон бросил взгляд на определитель номера: Верзила Синди.
— Доброе утро, мистер Болитар.
— Доброе утро, Верзила Синди.
— Ваш Конский Хвост — наркоторговец — был вчера вечером в клубе. Я проследила за ним.
— В костюме девушки Бэтмена? — нахмурился Майрон.
— Было темно, я растворилась в толпе.
В сознании мелькнула и тут же, слава Богу, стерлась картинка.
— Я говорила вам, что сшить его мне помогла Ивонн Крэйг?
— Вы знакомы с Ивонн Крэйг?
— О, мы с ней старые друзья. Понимаете, это она сказала мне про растягивающуюся ткань. Это вроде как материал для пояса-корсета, не такой тонкий, как лайкра, но менее плотный, чем неопрен. Очень редкий сорт.
— Не сомневаюсь.
— А вы знаете, что Ивонн снялась в роли горячей девчонки в «Звездном пути»?
— Да, она там сыграла Марту, рабыню с планеты Орион, — не удержался Майрон, но сразу же попробовал вернуться к теме: — Так где сейчас наш наркоторговец?
— Ведет урок французского в средней школе Томаса Джефферсона, в Риджвуде, Нью-Джерси.
12
Школа находилась рядом с кладбищем.
Кому это пришло в голову — строить школу, где полно детей, только входящих в отроческий возраст, прямо напротив последнего места человеческого упокоения? Буквально каждый день эти мальчики и девочки ходят мимо кладбища либо смотрят на него. Ранит ли это их? Напоминает ли о собственной смертности, говорит ли о том, что по меркам вечности и вздохнуть не успеешь, как сделаешься старцем и закончишь путь тут же? Или, что более вероятно, кладбище — это всего лишь абстракция, нечто не имеющее к ним никакого отношения, столь привычное, что и внимания не обращаешь?
Школа, кладбище. Вот и говори после этого о том, что в жизни все кончается, как в книгах.
Верзила Синди, на которой по-прежнему было платье девушки Бэтмена, стояла на коленях у чьего-то надгробия с опущенной головой и поникшими плечами, так что издали ее можно было принять за «фольксваген-жук». При приближении Майрона она искоса посмотрела на него, прошептала: «Я растворяюсь», — и снова зарыдала.
— Ладно, где Конский Хвост?
— В школе, кабинет двести семь.
Майрон перевел взгляд на школьное здание.
— Что же получается, школьный учитель французского — наркоторговец?
— Похоже на то, мистер Болитар. Свинство, конечно.
— Да уж.
— Его зовут Джоэл Фишмен. Живет на Проспект-парке, недалеко отсюда. Женат, двое детей, мальчик и девочка. Преподает французский больше двадцати лет. Ничего такого особенного за ним нет, разве что однажды, восемь лет назад, попался пьяным за рулем. А шесть лет назад баллотировался в городской совет.
— Добропорядочный гражданин.
— Гражданин, да, мистер Болитар.
— И откуда же ты все это узнала?
— Сначала я подумала, не соблазнить ли его, пусть привезет к себе, а там то да се, постельные разговоры. Ну, сами понимаете. Но потом решила, что вы будете против такого самоуничижения с моей стороны.
— Это точно, Верзила Синди, я ни за что не позволил бы тебе использовать свое тело в дурных целях.
— Только в грешных?
— Вот именно, — улыбнулся Майрон.
