— Я отыщу его, — пообещал Майрон.
В машине Майрон принялся выспрашивать подробности.
Китти сидела рядом с ним впереди, Микки, устроившийся на заднем сиденье, не обращал на них никакого внимания. Он глядел в окно и, засунув в уши белые наушники, играл роль капризного подростка, каковым, по мнению Майрона, и являлся.
К тому времени, когда они подъехали к реабилитационному центру, Майрону удалось выяснить следующее. Восемь месяцев назад, как это следовало из отметки в паспорте, Брэд, Китти и Микки Болитар переехали в Лос-Анджелес. А через пять месяцев после этого Брэд отбыл со «срочным секретным заданием» (по словам Китти) в Перу, наказав жене и сыну никому ни о чем не говорить.
— Как это, ни о чем не говорить? Что Брэд имел в виду?
— Понятия не имею, — ответила Китти. — Просто сказал, что о нем беспокоиться не надо и не надо никому ни о чем говорить. И еще добавил: «Гляди в оба».
— В каком смысле?
Китти пожала плечами.
— А ты что скажешь, Микки?
Парень даже не пошевелился. Повысив голос, Майрон повторил вопрос, но Микки либо по-прежнему не расслышал его, либо решил не обращать внимания. Повернувшись к Китти, Майрон сказал:
— А мне казалось, вы связаны с благотворительными организациями.
— Так оно и есть.
— Ну и?..
Китти снова лишь передернула плечами. Майрон задал еще несколько вопросов, но почти ничего нового не узнал. Неделя проходила за неделей, а от Брэда ничего не было слышно. В какой-то момент Китти показалось, что за ней с сыном следят. В доме раздавались телефонные звонки, вслед за чем вешали трубку. Однажды вечером на нее кто-то налетел на стоянке у торгового центра, но ей удалось ускользнуть. После этого Китти решила переехать с сыном в другое место.
— Почему же ты мне раньше об этом не сообщила? — спросил Майрон.
— Тебе? Ты шутишь? — Китти посмотрел на него так, будто он только что сморозил ненароком чудовищную глупость.
— Ну не мне, так кому-нибудь еще. — Майрону не хотелось ворошить старые обиды. — Брэда не было три месяца. Сколько еще ты собиралась ждать?
— Я уже объяснила тебе. Брэд велел никому ничего не говорить. Он дал понять, что это опасно для всех нас.
Майрону трудно было поверить во все это — что-то явно не складывалось, — но при попытке нажима с его стороны Китти замкнулась и заплакала. Потом, решив, что Микки не слышит (Майрон-то был уверен, что отлично все слышит), умоляющим голосом принялась выпрашивать свое сокровище — «всего одна доза, ну пожалуйста», — мотивируя это тем, что все равно ложится в клинику, так какая разница?
На неприметной вывеске значилось: «Реабилитационный центр „Каддингтон“». Майрон поехал по частной дороге, мимо ворот с охранником. Снаружи центр выглядел как мотель в псевдовикторианском стиле, каких здесь не счесть; изнутри, по крайней мере в приемном покое, — как необычная смесь роскошного отеля и тюрьмы. Откуда-то сверху лилась мягкая классическая музыка. С потолка свисала люстра. Арочной формы окна были забраны ажурной решеткой.
Судя по бейджику, сестру в приемной звали Кристин Шиппи, хотя Майрон знал, что это гораздо больше, чем просто сестра. На самом деле Кристин была фактической правительницей центра. Она приветствовала их со своего места, из-за кажущегося пуленепробиваемым стекла. Впрочем, «приветствовала», наверное, слишком сильно сказано. Лицо у Кристин напоминало знак «уступи дорогу». С шеи на цепочке свисали очки для чтения. Она осмотрела посетителей, поняла, что их сюда привело, и, тяжело вздохнув, подтолкнула через окошечко наподобие банковского анкеты.
— Заполните это, потом подойдите ко мне, — вместо «здравствуйте», сказала она.
Майрон отошел в угол и принялся было писать, но Китти остановила его.
— В графе «имя и фамилия» напиши Лайза Галахер. Это мой псевдоним. Я не хочу, чтобы меня нашли.
Майрон снова поинтересовался, кому она, собственно, нужна, а Китти снова ответила, что понятия не имеет. Ладно, сейчас с ней спорить бессмысленно. Майрон заполнил анкеты и отнес их сестре. Та взяла бумаги, нацепила на нос очки и принялась внимательно вчитываться в поисках малейшей ошибки. Китти дрожала всем телом. Микки обнял мать, пытаясь успокоить ее, но тщетно. Китти казалась маленькой и тщедушной.
— Вещи у вас собой есть? — спросила Кристин.
Микки показал ей чемодан.
— Оставь здесь. Мы должны проверить его содержимое, прежде чем перенести в палату. — Кристин повернулась к Китти: — Прощайтесь, а потом подойдите к двери, я открою.
— Минуту, — поднял руку Микки.
Кристин перевела на него взгляд.
— Я могу войти с ней?
— Нет.
— Но мне хотелось бы видеть ее палату, — настаивал Микки.
— А мне хотелось бы схватиться с Хью Джекманом. Не получается ни то ни другое. Прощайся и дуй отсюда.
— А когда я могу навестить ее? — не послушался Микки.
— Там видно будет. Твоя мать должна пройти курс детоксикации.
— Сколько времени это займет?
Кристин посмотрела на Майрона:
— Слушайте, почему я должна разговаривать с этим мальцом?
Китти никак не могла унять дрожь.
— Со мной так еще никогда не бывало.
— Если не хочешь здесь оставаться… — начал Микки.
— Так дело не пойдет, Микки, — резко оборвал его Майрон.
— Разве вы не видите, что ей страшно? — негромко, но со злостью спросил Микки.
— Вижу. Но, повторяю, так дело не пойдет. Не мешай людям заниматься своим делом.
— Микки! — Китти приникла к сыну.
В чем-то Майрон по-настоящему сочувствовал Китти. Но куда больше ему хотелось оторвать ее от сына и крепким пинком под самовлюбленный зад вытолкнуть за дверь.
— Надо придумать что-то другое. — Микки подошел к Майрону.
— Ничего другого не придумаешь.
— Здесь я ее не оставлю.
— Еще как оставишь. Иначе я вызываю полицию, или социальных работников, или кого-нибудь еще.
Теперь Майрон видел, что страшно не только Китти. Напуган был и Микки. А ведь он, напомнил себе Майрон, еще совсем ребенок. У Майрона мелькнули в памяти фотографии счастливой семьи — папа, мама, единственный сын. А теперь отец мальчика пропал где-то в Южной Америке, а мать вот-вот пройдет через тяжелую дверь, за которой начинается гнетущий замкнутый мир детоксикации и избавления от наркотической зависимости.
— Не волнуйся, — сказал Майрон с мягкостью, на какую только был способен, — мы о тебе позаботимся.
— Вы что, серьезно? — скривился Микки. — Неужели вы думаете, что мне нужна ваша помощь?
— Микки!
