Джессика улыбнулась. Годы берут свое. Вокруг глаз стало больше морщин. Волосы короче и уложены аккуратнее, чем раньше. Однако эффектности она не потеряла.
Она была потрясающе красива.
— Ты пялишься. Это неприлично, — сказала Джессика.
Он промолчал.
— Приятно знать, что на тебя еще реагируют.
— Да, Стоуну Норману повезло.
— Еще бы!.. Так и знала, что ты это скажешь.
Майрон снова промолчал.
— Он тебе понравится, — сказала она.
— Не сомневаюсь.
— Он всем нравится. У него куча друзей.
— Они, часом, не зовут его ласково Пистоном?
— Только старые приятели по университетскому братству.
— Так я и думал.
Несколько мгновений Джессика внимательно изучала его лицо. От ее взгляда у него начали гореть щеки.
— Кстати, ты ужасно выглядишь.
— Сегодня схлопотал по физиономии.
— Значит, есть вещи, которые совсем не меняются. Как поживает Уин?
— Все то же самое.
— Прискорбно слышать.
— Продолжим в том же духе, — спросил Майрон, — или все-таки скажешь, зачем пожаловала?
— Давай чуть-чуть продолжим.
Майрон пожал плечами, как бы соглашаясь.
— Как родители? — спросила она.
— Отлично.
— Я им никогда не была по душе.
— Да, не особенно.
— А как дела у Эсперансы? Она по-прежнему называет меня королевской сукой?
— В последние семь лет она редко о тебе вспоминала.
Джессика улыбнулась.
— Я прямо как Волан-де-Морт из книжек о Гарри Поттере.
— Это точно. Ты та, кого нельзя называть вслух.
Майрон поерзал на стуле и отвел взгляд. Она и правда была чертовски красива. Совсем как при солнечном затмении — чтобы не ослепнуть, иногда нужно отводить глаза.
— Ты знаешь, зачем я здесь.
— Последний разок размяться перед свадьбой?
— Ты — за?
— Нет.
— Врешь!
Не исключая, что она может быть права, Майрон решил сменить тему.
— Хочешь стих? Пистон машет хвостом.
— Смеешься над чужими именами, — сказала Джессика, — а самого зовут Майрон. Тоже мне — Байрон. А вообще-то логично. Хвостом можно всю посуду разбить, а заодно и семейное счастье.
У нее были красные глаза.
— Ты выпила?
— Слегка. Исключительно для храбрости.
— Чтобы проникнуть в мой дом?
— Да.
— В чем же дело, Джессика?
— У нас с тобой, — сказала она, — еще не все кончено.
Он молчал.
— Мы оба делаем вид, что все кончено, но знаем, что это не так. — Джессика отвернулась и сглотнула слюну. В ее глазах была боль. — О чем ты подумал, когда прочитал объявление в газете о нашей свадьбе?
— Пожелал тебе и твоему Пистону счастья.
Она ждала.
— Я не знаю, о чем подумал.
— Тебе было больно?
— Джессика, каких слов ты от меня ждешь? Мыс тобой так долго были вместе. Конечно, больно.
— У меня было ощущение… — Она сделала паузу, подыскивая нужные слова. — Хотя мы с тобой не разговаривали семь лет, у меня было ощущение, что мы снова будем вместе. Что это вопрос времени. Будто разлука — всего-навсего часть общего процесса. Понимаешь, о чем я?
Он ничего не ответил, но чувствовал, что начинает злиться.
— И вот сегодня читаю в газете собственное объявление о свадьбе, написанное собственной рукой, и вдруг понимаю, что все это взаправду. Только свадьба-то не с Майроном! — Она покачала головой. — Что-то я не то говорю.
— Мне нечего сказать, Джессика.
— Совсем?
— Ты пришла просто потому, что психуешь перед свадьбой.
— Не строй из себя взрослого дядю.
— А каких слов ты от меня ждешь?
— Не знаю.
Некоторое время они сидели молча. Майрон протянул ей руку. Она взяла ее. Он почувствовал, как по его телу пробежала искра.
— Я знаю, почему ты пришла, — сказал Майрон. — И даже почти не удивлен.
— Что-то ведь у нас осталось, правда?
— Не знаю…
— Напрашивается «но».
— Ты прошла через все, что мы пережили вместе — любовь, разрывы, мои травмы, боль, вместе проведенное время, мое желание жениться на тебе…
— Можно я скажу?
— Секунду, я только начал.
— Извини, — улыбнулась Джессика.
— Ты проходишь все эти этапы, и наши жизни как бы переплетаются. И вот в один прекрасный день всему приходит конец. Ты просто берешь топор и рубишь концы. Но две жизни все равно слились. Чувство не ушло.
— Наши жизни сплелись, — сказала она.
— Сплелись, — повторил он. — Звучит высокопарно.
— Но довольно точно.
Он кивнул.
— И что будем делать?
— Ничего. Будем считать это очередным этапом.
— Знаешь, почему я не вышла за тебя замуж?
— Это уже не имеет значения.
— Нет, имеет! И я считаю, что ты должен это знать!
Майрон отпустил ее руку, давая понять, что готов выслушать.
— Большинству людей противен образ жизни их родителей. И они бунтуют. А ты хотел жить точно так же, как они. Ты хотел иметь дом, детей…
— А ты не хотела, — перебил он. — Все это нам обоим отлично известно.
— Не в этом дело. Я тоже могла бы захотеть жить такой жизнью.
— Только не со мной.
— Ты знаешь, что это не так. Я просто не была уверена… — Она наклонила голову. — Ты хотел такую жизнь. Но я не была уверена, что ты хочешь меня больше, чем такую жизнь.
— Большей чепухи я никогда не слышал, — ответил Майрон.
— Быть может. Но именно так я тогда думала.
— Боже мой, оказывается, я недостаточно тебя любил.
Она взглянула на него и покачала головой.
— Так, как ты, меня не любил никто.
Снова помолчали. Майрона подмывало вставить: «А как же Пистон?» — но он сдержался.
— Когда ты выбил колено…
— Хватит об этом. Прошу тебя.
Джессика как будто не слышала.
— Когда ты выбил колено, ты стал совсем другим. Ты работал как сумасшедший, чтобы забыть о травме.
