Однако ничего, что могло бы помочь в расследовании, там не нашлось. Никаких очевидных зацепок, никакой карты с надписью «Как найти Эйми».
Майрон с горечью смотрел на содержимое шкафчика, где буквально все напоминало о ней, и оттого ее исчезновение казалось еще более невозможным.
Его мысли прервал вибросигнал мобильного телефона Рейда. Он поднес телефон к уху, минуту слушал, а потом убрал.
— Я нашел учителя, который сможет подменить мистера Дэвиса. Тот ждет вас в кабинете.
Глава 37
Подъезжая к магазину, Дрю Ван Дайн размышлял об Эйми и старался сообразить, что делать дальше. Каждый раз, когда он оказывался в переплете из-за разных событий и своих неудачных решений, Дрю прибегал к лекарствам или, как сейчас, погружался в музыку.
Наушники айпода были засунуты глубоко в уши. Он слушал композицию «Тяжесть» Алехандро Эсковедо, наслаждался звуком и пытался понять, как тому удалось создать такую песню. Ван Дайну нравилось это занятие. Он разбирал песню по кусочкам, придумывал историю ее создания, как пришла мысль написать ее, что послужило толчком: гитарная ритмическая фигура, отдельная строфа или стихи? Был ли автор печален или, наоборот, преисполнен счастья, и по какой именно причине? И как он работал с песней дальше? Ван Дайн представлял его наигрывающим на пианино или гитаре, делающим заметки, вносящим исправления, шлифующим полученное и так далее.
Блаженство! Просто блаженство! Представлять себе создание песни. Даже если все время где-то сверлила мысль: «На его месте должен был быть ты, Дрю».
В эти мгновения он забывал о жене, которая смотрела на него как на ничтожество и теперь хотела развестись. Он забывал об отце, бросившем его в детстве. Он забывал о матери, которая сейчас старается компенсировать то, что ей столько лет было абсолютно на него наплевать. Он забывал об отупляющей и ненавистной работе учителя и все время ждал, что вот-вот случится чудо и все изменится. Он отказывался быть честным даже с самим собой и признать, что никакого чуда уже не случится. Что ему тридцать шесть лет и что эта мечта будет преследовать его вечно, каждый раз отзываясь болью из-за своей несбыточности.
Музыка была его убежищем от всех этих мыслей.
Так что, черт возьми, ему делать?
Об этом думал Дрю Ван Дайн, проходя мимо «Рандеву у постели». Он увидел, как продавщицы, заметив его, зашептались. Может, они обсуждали его, но ему было все равно. Он вошел в магазин — место, которое одновременно обожал и ненавидел. Обожал, потому что кругом была музыка, и ненавидел, потому что она была чужой.
За прилавком стоял Джорди Дек — его юная, но менее талантливая копия. По его лицу Ван Дайн сразу понял: случилось что-то неприятное.
— Что? — спросил он.
— Заходил какой-то амбал, — ответил тот. — Спрашивал тебя.
— Как его зовут?
Парень пожал плечами.
— Он спрашивал об Эйми.
Ван Дайн почувствовал, как в груди все сжалось от страха.
— И что ты ему сказал?
— Что она часто заходит, но это, похоже, его не удивило. Все путем.
Дрю Ван Дайн сделал шаг вперед.
— Как он выглядел?
Парень рассказал. Ван Дайн вспомнил об утреннем звонке с предупреждением. Судя по всему, это был Майрон Болитар.
— Да, и еще одна вещь, — сказал парень.
— Что?
— Когда он ушел, то, по-моему, направился в «Рандеву у постели».
Клэр и Майрон решили, что разговаривать с мистером Дэвисом Майрон будет один.
— Эйми Биль была одной из моих самых лучших учениц, — произнес Гарри Дэвис.
Дэвис был бледным, и у него подкашивались ноги — в нем не осталось и следа от той уверенности, которую Майрон наблюдал утром.
— Была? — переспросил Майрон.
— Простите?
— Высказали: «Была одной из моих самых лучших учениц».
Глаза Дэвиса округлились.
— Теперь я не веду у нее занятия.
— Понятно.
— Это все, что я имел в виду.
— Разумеется, — заметил Майрон, стараясь сохранить взятый тон разговора. — А когда именно она ходила к вам на занятия?
— В прошлом году.
— Замечательно! — Майрон решил, что прелюдий уже достаточно и пора переходить к решительным действиям. — Но если Эйми уже не является вашей ученицей, то что она делала у вас дома в субботу ночью?
На лбу Дэвиса выступили капельки пота, похожие на шарики из аркадных игр.
— С чего вы взяли?
— Я сам высадил ее там.
— Но это невозможно!
Майрон вздохнул и положил ногу на ногу.
— У нас есть два варианта дальнейших действий, мистер Ди. Я могу пригласить сюда директора, или вы сами мне расскажете все, что знаете.
Молчание.
— Почему вы разговаривали с Рэнди Вулфом сегодня утром?
— Он — мой ученик.
— Был или является?
— Является. Я преподаю в классах всех трех лет старшей школы.
— Насколько я понимаю, ученики выбирали вас Учителем года на протяжении последних четырех лет.
Дэвис промолчал.
— Я сам учился здесь, — сказал Майрон.
— Да, я знаю. — На лице Дэвиса показалось подобие улыбки. — Здесь на каждом шагу все напоминает о незримом присутствии легендарного Майрона Болитара.
— Я хочу сказать, что понимаю, как трудно стать Учителем года. Для этого нужно действительно пользоваться любовью учеников.
Дэвису комплимент явно пришелся по душе.
— У вас был любимый учитель? — спросил он.
— Миссис Фридман. История современной Европы.
— Она еще работала, когда я пришел в эту школу. — Дэвис улыбнулся. — Мне она тоже очень нравилась.
— Все это замечательно, мистер Дэвис, но девушка пропала.
— Я ничего об этом не знаю.
— Напротив, знаете!
Гарри Дэвис опустил глаза.
— Мистер Ди?
Тот продолжал смотреть в пол.
— Я не знаю, что происходит, но очень многое мне не нравится. Очень многое. И я думаю, вы меня понимаете. Ваша жизнь после этой беседы уже не будет такой же, как до нее. Не хочу, чтобы это прозвучало пафосно, но я не отступлю, пока не выясню все до конца. Не важно, какие бы неприятные детали при этом ни вскрылись. Не важно, сколько при этом пострадает людей.
— Я ничего не знаю, — вновь произнес Дэвис. — Эйми Биль никогда не была у меня дома.
Если бы у Майрона тогда спросили, он бы наверняка сказал, что вполне владел собой. Но задним числом было очевидно, что он потерял контроль неожиданно даже для себя. Он говорил с Дэвисом спокойно и размеренно. Да, в его словах звучала угроза, но это были всего лишь слова. Если бы Майрон почувствовал закипавший гнев, то постарался бы вовремя обуздать его. Но ярость охватила его так внезапно, что он действовал машинально.
