— Ты сломал мне эту ё… — Горти осекся, схватил себя за голень и принялся кататься по земле. — Ты сломал мне ногу!
— Правую большеберцовую кость, — уточнил Уин.
— Какого х… Кто вы такие?
— Мы хотим задать тебе несколько вопросов, и ты на них ответишь, — заявил Майрон.
— Нога, моя нога! Мне нужен врач.
— Пожалуйста. Только после нашего разговора.
— Слушайте, я просто работаю на Террелла, он назначил меня в этот квартал. Если вам это не нравится, идите толкуйте с ним, понятно?
— Побеседуем на другую тему.
— Парень, пожалуйста, умоляю, моя нога!
— Ты когда-то учился в университете Рестон.
Гримаса боли сменилась удивленной миной.
— Да, ну и что? Хотите досмотреть мою зачетку?
— Ты знал Кэти Калвер.
Изумление уступило место ужасу.
— Вы легавые, ребята?
— Нет.
Горти умолк.
— Ты знал Кэти Калвер.
— Какую еще Кэти?
— У тебя осталось еще двести пять целых костей, — сказал Уин. — Разберемся с левой бедренной, это самая крупная кость в человеческом скелете…
— Ладно, ладно, знал я ее. Что с того?
— Как вы познакомились? — спросил Майрон.
— На вечеринке. Спустя неделю после ее поступления на первый курс.
— Вы когда-нибудь встречались?
— Встречались? — Горти даже рассмеялся. — Нет, с такими лучше не встречаться.
— А какая она была?
— А такая! В первый же вечер переспала со мной и с Уилли.
— Кто такой Уилли?
— Мой сосед по комнате.
— Футболист?
— Ага, — ответил Горти и добавил: — Но он играл только за дубль.
Как будто из-за этого Уилли следовало считать низшим существом.
— Продолжай.
— Парень, зачем тебе все это?
— Продолжай.
Горти передернул плечами. Его нога быстро распухала, но кокаин притуплял боль, и дальнейший разговор был еще возможен.
— Ну, короче, собрались мы на вечеринку в «Мурхаусе», это общежитие для ребят. Кэти была там белой вороной. Приперлась расфуфыренная, будто потаскуха высшего разряда. Да она такая и была, понятно? Ну, начали мы плясать и дурачиться. Она стала нюхать порошок, что твой пылесос. Это ей нравилось. Потом пошли танцы поспокойнее. — Горти улыбнулся своим воспоминаниям. — Ну, это чтобы притереться. Она прямо на танцплощадке достала вибратор и давай его гладить. Ну, и прочая похабщина. Вот я и отвел ее наверх. А потом она вынимает из сумочки этот сучий фотоаппарат и велит мне снять ее. Честное слово! Крупным планом, с вибратором.
У Майрона в который уже раз свело желудок. Уин, по своему обыкновению, смотрел на Горти совершенно равнодушным взглядом.
— На следующий вечер она пришла опять, — продолжал тот. — И мы оформили ее на пару с Уилли, а потом опять фотографировали, да и вообще славно оттянулись. Только на этот раз я тоже запасся фотоаппаратом.
— И сделал несколько снимков без ее ведома.
— Черт возьми. Да, сделал.
— У вас с Кэти были… еще встречи?
— Нет. Но с другими парнями она гуляла. Выглядела классно: блондинка, в теле, и вдруг такая шлюха.
— Ты с ней после этого разговаривал?
Горти пожал плечами:
— Так, иногда. О разных пустяках. Но когда она снюхалась с Кристианом, все пошло по-другому, парень.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Стала задирать нос, будто недотрога. Они ворковали, что твои голубки, хоть по телику показывай. Эта шалава вдруг возомнила себя целкой. Сначала на вибраторе прыгала, будто кобыла необъезженная, а теперь и не здоровается. Обидно ведь. Несправедливо.
Какой правдолюбец!
— И ты решил шантажировать ее, — заключил Майрон.
— Вот еще! Ничего у вас не выйдет.
— Мы знаем это, Горти. Знаем, что она заплатила тебе за фотографии.
Горти фыркнул:
— Да какой это, на фиг, шантаж? Обычная сделка. Я позвонил и говорю, что, мол, могу малость сбить с нее спесь, если понадобится. А потом сказал, что каждая фотография стоит тысячу. Она согласилась и заявила, что с удовольствием заплатит за такие чудесные снимки. Я сказал, что они мне и впрямь очень дороги, начал плести про всякие там приятные воспоминания и прочее дерьмо. В общем, в конце концов столковались к взаимной выгоде. Так что никакой это не шантаж, — подчеркнул Горти и поморщился, снова схватившись за свою ногу. — Тут и сказке конец.
— Ты кое-что упустил.
— Что?
— Групповое изнасилование в раздевалке.
Горти, похоже, не удивился. Он даже едва заметно улыбнулся.
— Изнасилование? Парень, ты меня не слушаешь. Я же сказал, что эта баба — потаскуха, шалава и шлюха. Черт возьми, да она бы прыгнула голышом в кучу камней, если бы думала, что там живет змея. Изнасилование! Да мы просто малость позабавились, и ей это понравилось.
Уин многозначительно посмотрел на Майрона, призывая его сохранять спокойствие.
— Сколько вас было? — спросил Майрон.
— Шестеро.
— Почему ты просто не взял деньги, Горти? Зачем надо было насиловать ее?
— Приятель, я же только что сказал тебе…
— Она пошла в эту раздевалку не для того, чтобы по доброй воле трахнуться с шестью парнями. Вы ее изнасиловали.
— Не выйдет, приятель. — Горти покачал головой. — Она шлюха до мозга костей, а разврат неизлечим, так уж повелось на белом свете. Подружка футбольного защитника! Мисс Кумир Американских Болельщиков, мать ее! Что, интересно, она о себе возомнила? Нуда, поставил я ее на место, напомнил, какого она роду-племени и кто такая на самом деле. Тоже мне, королева студенческих балов!
Уин на всякий случай втиснулся между Горти и Майроном.
— Кроме того, — продолжал Горти, — я хотел рассчитаться с ее дружком. Он мне изрядно задолжал.
— Кристиан Стил?
— Ага. Сперва он мне нагадил, а потом я ему, пустил по кругу его потаскушку. Маленькая сатисфакция, приятель. Я из-за этого х… члена из команды вылетел.
— Неправда, — сказал Майрон. — Кристиан не виноват.
— О чем это ты?
— Я разговаривал с тренером Кларком. Двое парней явились на игру под кайфом, вот почему тебя выкинули. Кристиан не имел к этому никакого отношения.
— Ох, как приятно слышать, — пожав плечами, бросил Горти.
— Весьма трогательная покаянная речь, — заметил Майрон.
