Неизвестно, куда бы завел нас этот разговор, но тут на
лавочку села молодая миловидная женщина, чья дочка ковырялась в песочнице. Я
почувствовала, как Мотька напряглась.
– Ой, – вдруг сказала она, – Аська, глянь,
там, похоже, пожар был!
Действительно, одно окно на шестом этаже было пустым, без
стекол, и стена над ним закопчена.
– Да, девочки, такой ужас! – проговорила
женщина. – Слава Богу, никто не погиб! А страху было много!
Главное, квартира-то пустая, никто там не живет, и вдруг –
загорелась! Не иначе, хулиганы какие-нибудь подожгли!
– И много там добра сгорело? – полюбопытствовала
Мотька.
– Да нет, какое добро! Говорю же – нежилая квартира!
– Да? А почему? – гнула свое Мотька.
– Что почему? – не поняла женщина.
– Почему никто не живет? Квартирка-то небось клевая, и
район какой престижный!
– Видно, покупателя еще не нашли или, может, нашли, но
новый хозяин не торопится, мало ли, мы их дел не знаем…
– А хозяев вы знаете? – осторожно спросила
я. – Им-то про пожар сообщили?
– Надо думать… Но то не моя забота. Пускай этим либо
пожарные, либо милиция занимаются!
– Да, вот так живешь-живешь, думаешь, есть у тебя
имущество, собственность, а оно уже давно тю-тю! Сгорело дотла! –
пригорюнилась Мотька.
– Так ему и надо! – вдруг мстительно проговорила
женщина. – Может, и грешно так про покойника… Но…
Чтоб другим неповадно было…
Мы затаили дыхание.
– Что? – не выдержала Мотька.
– Да ничего… Так…
– Ой, женщина, ой, миленькая, ну разве так
можно? – воскликнула вдруг Матильда. – Разве можно?
– Можно – что? – опешила женщина.
– У вас же ребеночек маленький, а вы…
– Да что я? Что я?
– Да проговорились-то как… Скажите спасибо, что мы
посторонние, случайные, можно сказать, люди! А будь на нашем месте какой-нибудь
сыщик, а?
– Сыщик? А что я такого сказала?
– Ой, женщина! Как вы сами не понимаете? Да вы ж
открытым текстом признались, что подожгли эту квартиру!
У меня от Мотькиной наглости даже дыхание перехватило. И у
молодой мамы тоже.
– Что? Да ты в своем уме?
– Ну а как же, как же? Вы же сами сказали: «Чтоб другим
неповадно было… Так ему и надо!» Вот если б вы сказали просто: «Так ему и
надо!» Это одно дело, а вы ж добавили: «Чтоб другим неповадно было!»
– Ну и что?
– А то! Выходит, он что-то вам плохое сделал и вы ему
отомстили!
– Нет, ты просто ненормальная! – испугалась
женщина. – Мало ли что я сболтнула… Только ко мне это никакого отношения
не имеет. Ни малейшего.
– А почему это я должна вам верить?
– Матильда! – тихо сказала я, пытаясь прервать их
разговор, но Мотька просто отпихнула меня.
– Да этот человек, покойный хозяин, просто пьяница
беспробудный был! От него всему подъезду покоя не было.
Совсем пропащий человек, жену свою замучил, и вообще…
А ты тут невесть чего наворотила. Надо ж такое придумать.
Совсем у вас, у ребятни, мозги набекрень! Насмотрелись
всяких боевиков!..
– Ой, правда! Извините меня! Понимаете, я учусь в
театральной студии, и мы там одну пьесу репетируем, я там девчонку-сыщицу
играю, – затараторила Матильда, улыбаясь одной из самых своих обаятельных
улыбок. – Вот и заигралась! Извините, если что не так!
Ну Матильда! Выкрутилась!
Женщина взглянула на нее. Разве можно не поверить таким
чистым синим глазам?
– Правда, что ли? Ты на артистку учишься?
– Ну да!
– А сколько ж тебе годочков?
– Скоро пятнадцать!
– А разве таких молодых принимают?
– У нас молодежная студия, это ж не училище!
– А, поняла… Да, ну и навела ты страху на меня, –
улыбнулась женщина. – Убедительно получилось! Выйдет из тебя артистка!
Пока они беседовали, я опять скользнула взглядом по стене
дома и вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит. В окне на третьем этаже
я увидала ту старуху, которую мы расспрашивали в самый первый день. Она, не
мигая, смотрела на меня. Мне стало как-то не по себе. Хотя ничего
предосудительного мы не делали, но все же…
– Матильда! Нам пора! – сказала я, поднимаясь с
лавки.
Мотька недоуменно на меня взглянула.
– Нам пора! – жестко повторила я.
Мотька недоуменно пожала плечами, но встала.
– Что ж, нам и впрямь пора, – сказала она,
дружелюбно улыбаясь женщине. – До свиданья, и простите, если что не так!
– До свиданья, и счастливо тебе!
Надо же, только что Мотька ее чуть не до слез довела, а
теперь… Вот это обаяние!
Глаз я больше не поднимала, но кожей чувствовала любопытный
и неприязненный взгляд старухи. Мы вышли в переулок.
– Ты что? – напустилась на меня Мотька. – Я
только-только ее разговорила, а ты… – возмущенно засопела она.
– Матильда, там в окне была та старуха, с которой мы в
первый раз говорили.
– Ну и что?
– Совсем ни к чему, чтобы она нас в чем-то заподозрила!
От таких старух одни неприятности.
– Да какие неприятности, ты что городишь?
– А ты можешь поручиться, что она не скажет ментам, что
тут во дворе какие-то подозрительные девчонки с недавних пор крутятся? И
вообще, нас вполне мог еще кто-то приметить…
– Между прочим, тогда надо было не так действовать!
А то и впрямь нас в чем-нибудь заподозрят, но уж точно, что
не по моей, а по твоей вине!
– Почему это?
– Потому что ты сразу в панику ударилась и дала деру,
как заметила старухин взгляд. А надо было все делать наоборот…
А ведь Матильда кругом права! Я сваляла дурака, да какого!
– Мотька, я и вправду идиотка, – призналась я.
– Идиотка, спорить не буду!
– Но и ты тоже хороша!
– То есть?
– Ты с этой женщиной ужасно разговаривала. Как… как
иезуитка!
– Как иезуитка? – рассмеялась Мотька. – Что
ж, отличная парочка – идиотка и иезуитка! Короче, обе хороши!
Мы расхохотались, и мир был восстановлен.
Отсмеявшись, Мотька спросила:
