Майрон шагнул к ней, но она попятилась.
– Я была дурой, – промолвила Джессика. – Признаю. Я совершила кучу дурацких поступков, и приходится только диву даваться, что ты меня до сих пор не бросил. Возможно, я все это делала, поскольку считала, что могу себе это позволить. Ты все равно будешь меня любить. И независимо от моих поступков, не разлюбишь. Так что, вероятно, ты имеешь право со мной поквитаться.
– Я не собирался с тобой поквитаться, – проговорил Майрон.
– Я знаю, черт побери. – Она плотно обхватила себя руками. Как будто в комнате внезапно похолодало. Как будто ей хотелось, чтобы ее обняли. – И это меня пугает.
Он молча ждал.
– Ты не умеешь водить людей за нос, Майрон. Не бегаешь за каждой юбкой. Вообще не делаешь резких движений. Черт, ты даже почти не поддаешься соблазнам. И я хочу тебя спросить: ты сильно ее любишь?
Майрон поднял руки.
– Я ее почти не знаю.
– Ты считаешь, это имеет значение?
– Я не хочу потерять тебя, Джесс.
– Я тоже не собираюсь отдавать тебя без боя. Но я должна знать, с чем мне предстоит столкнуться.
– Все совсем не так.
– А как?
Майрон открыл было рот, но передумал. Потом сказал:
– Хочешь, давай поженимся?
Джессика моргнула от неожиданности.
– Это что, предложение руки и сердца?
– Я задал тебе вопрос. Хочешь, давай поженимся?
– Если это необходимо, то да, я хочу выйти за тебя замуж.
Майрон улыбнулся.
– Бог ты мой, какой энтузиазм.
– Что ты хочешь от меня услышать, Майрон? Что хочешь, то и скажу. Да, нет, только бы удержать тебя здесь, со мной.
– Я не проверяю тебя, Джесс.
– Тогда с чего все эти внезапные разговоры о женитьбе?
– Потому что мне хотелось бы быть с тобой всегда, – сказал он. – Купить дом. И завести детей.
– Мне тоже, – согласилась она. – Но сейчас жизнь такая интересная. Мы свободны, впереди карьера. Зачем все портить? Мы все еще успеем.
Майрон покачал головой.
– Что? – спросила она.
– Ты пытаешься отвертеться.
– Ничего подобного.
– Не хочу откладывать создание семьи в долгий ящик.
– Но сейчас? – Джессика всплеснула руками. – Прямо сейчас? Дом в пригороде, как у твоих родителей? Барбекю по воскресеньям? Баскетбольное кольцо на заднем дворе? Родительские собрания? Покупки в супермаркете по дороге в школу? Ты этого хочешь?
Майрон взглянул на нее и почувствовал, что глубоко внутри что-то рухнуло.
– Да, я хочу именно этого.
Они стояли, не сводя друг с друга глаз. Раздался стук в дверь. Они не двинулись с места. Еще стук. Потом голос Уина:
– Откройте.
Уин был не из тех, кто способен помешать им без веских на то причин. Майрон открыл дверь. Уин взглянул на Джессику и слегка кивнул. Потом протянул Майрону его сотовый телефон.
– Это Норм Цукерман, – сказал он. – Он пытается до тебя дозвониться.
Джессика повернулась и быстро ушла. Уин проводил ее взглядом, но на лице ничего не отразилось. Майрон взял трубку.
– Слушаю, Норм.
Норм явно был в панике.
– Игра вот-вот начнется.
– И что?
– Где, черт побери, Бренда?
Майрон ощутил, как упало сердце.
– Она сказала, что поедет с командой на автобусе.
– Она не появилась, Майрон.
Майрон вспомнил Хораса на мраморном столе в морге. Колени едва не подогнулись. Он взглянул на Уина.
– Я сяду за руль, – сказал Уин.
Глава 31
Они взяли «ягуар». Уин даже не замедлял хода на красный свет. Он не останавливался, чтобы пропустить пешеходов. Дважды выезжал на тротуар, чтобы обогнать идущие впереди машины.
Майрон сидел, уставившись вперед.
– Я уже говорил. Ты заходишь слишком далеко.
Уин ждал.
– Забудь, – сказал Майрон.
Остаток пути они молчали.
Уин поставил машину в запрещенном месте на углу Тридцать первой и Восьмой улиц. Майрон помчался к служебному входу Мэдисон-Сквер-Гарден. Полицейский с важным видом направился к Уину. Тот разорвал пополам стодолларовую банкноту и протянул половину полицейскому. Полицейский кивнул и приложил руку к козырьку фуражки. Все происходило молча.
Охранник у служебного входа узнал Майрона и пропустил его.
– Где Норм Цукерман? – спросил Майрон.
– В комнате прессы. С другой стороны…
Майрон знал, где находится эта комната. Пока он поднимался по лестнице, перескакивая через две ступеньки, он слышал гул собравшейся толпы. Этот шум странно успокаивал. Достигнув уровня, на котором находилась площадка, Майрон свернул направо. Комната прессы находилась с другой стороны. Он выбежал на площадку. К его удивлению, зрителей было полным-полно. Норм собирался прикрыть верхние ряды чем-нибудь темным, чтобы создать впечатление переполненного зала.
Но билетов было распродано неожиданно много. Некоторые зрители все еще разыскивали свои места. Многие болельщики держали плакаты с надписями: ПОДДАЙ ИМ! БРЕНДА ЛУЧШЕ ВСЕХ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БАЛ БРЕНДЫ! ТЕПЕРЬ НАШ ЧЕРЕД! СЕСТРЕНКИ, ПОДНАЖМИТЕ! ДАВАЙТЕ, ДЕВОЧКИ! И все в этом роде. Пейзаж украшали торговые марки спонсоров, подобно работам сумасшедшего графика. Огромные изображения великолепной Бренды мелькали на большом экране. Крутили какую-то пленку. Бренда в школьной форме. Включили громкую музыку. Музыка хиппи. То, что нравилось Норму. Он также щедро раздавал гостевые билеты. Майрон разглядел на трибунах Спайка Ли, Джимми Смитса, Рози О'Доннелл, Сэма Уотерстона и Вуди Аллена. Было там много телеведущих и полный набор бывших знаменитостей, рвущихся попасть в камеру. Топ-модели все, как одна, в очках из проволоки, излишне старались выглядеть одновременно прекрасными и заинтересованными.
Они все заявились, чтобы приветствовать новое явление Нью-Йорка – Бренду Слотер.
Это должен был быть ее вечер, ее шанс просиять на профессиональной арене. Майрон считал, что понимает, почему Бренде хотелось сыграть на открытии. Но он ошибался. Для нее это было больше, чем игра. Больше, чем любовь к баскетболу. Больше, чем личное тщеславие. В наш век пресыщенных суперзвезд Бренда хотела воспользоваться возможностью стать для впечатлительных подростков образцом для подражания. Именно так. Майрон помедлил и взглянул на огромный экран над головой. Увеличенная компьютером Бренда рвалась с мячом к корзине. На лице – сосредоточенность, движения отточенные, грациозные, мощные.
